– Ах, ничего не расскажешь! А и не надо. Повисишь на дыбе над огоньком, может, передумаешь слегка. А ты, сделай одолжение, и после этого ничего не говори, и мы с тебя кожу медленно начнем сдирать – по вашему же рецепту. Нам тоже охота послушать, как визжат при этом. А уж после этого, ты сам попросишь тебя выслушать, в обмен на то, чтобы прикончили тебя. А, иначе, мы тебя отпустим с содранною кожей на все четыре стороны, как вы любите это делать.

– Ух, ты! – восхитился бродяга. – Какая, клянусь Осирисом,, заманчивая перспектива! Но, боюсь, я не готов еще к подобной феерии чувств.

Он наклонился к уху своего спутника и прошептал:

– Друг мой, ситуация как раз для запасного варианта.

Онагр фыркнул, поперебирал на месте ногами, затем резко и пронзительно взвизгнул, скакнул вперед, разворачиваясь боком, и, подкинув круп, ударил задними ногами всадника вместе с ослом. Осла и всадника словно сдуло порывом урагана, а бродяга, не удержавшись, перелетел через голову онагра и свалился на другого всадника и с ним в обнимку рухнул на землю. Онагр рванул вперед, бродяга, подскочив, кинулся вслед с криком:

– Куда скотина!? Стой, отвратительное животное! А как же я!?

Онагр притормозил, подобрал всадника и очень убедительно доказал, что вовсе не лошадь или, скажем, гепард самое быстрое животное. Преследователи быстро затерялись в ночи и за беглецами, еще некоторое время, гнались ругательства и проклятия, затем и они отстали.

Мимо проносились пальмы, раскидистые сикоморы, шпалеры виноградников. Слева выплыли, из серебристой мглы, колонны храма и онагр, со своим всадником, свернув вправо, вскоре въехал в рощу высоких можжевельников и там они перевели дух. Впрочем, всадник запыхался намного больше, чем его спутник. Онагр медленно брел меж можжевельников, бродяга с удовольствием вспоминал события нынешней ночи, приговаривая:

– Как тут у них все таинственно, я бы даже сказал романтично. Воистину сказочный город. Не хватает только Шехерезады, но, я уверен, – она ждет нас впереди!

Из мечтательности его вывело фырканье и какое-то мычание. Фыркал онагр, а вот мычал…

Странник повернул голову и увидел на уровне глаз чьи-то ступни, висевшие в воздухе. С удивлением он поднял глаза вверх и узрел там все остальное. В воздухе парил человек.

– Любезный, а как это вам удается?

В ответ человек издал жуткий стон и бродяга, уже захолодев от этого возгласа страдания, боязливо опустил глаза и наткнулся взглядом на кол. Загадка с парением разгадывалась просто и жутко – несчастного посадили на кол. Именно через заднепроходное отверстие.

– О, боги! Подождите, сейчас я вам помогу… сейчас…

Однако каким, таким образом, бродяга хотел помочь, осталось неизвестным. Можжевеловая роща наполнилась голосами, бедняга вновь издал страшный мычащий стон и, из-за ближайших можжевельников, высыпала толпа людей.

– О, боги!

– О, Осирис!

– О, мать Исида!

– О, священная девятка.

– Господин наш! Что с вами сделали.

– Вот он, подлый негодяй!

– Хватай!

– Держи!

– Что ты сделал с нашим господином?!

– Да, что ж это за напасть. – пробормотал бродяга.

Он крепко обхватил шею онагра, не дожидавшегося, на сей раз, указаний всадника, и унесся с ним в таинственные сумерки египетской ночи. Навстречу самой Шехерезаде, надо полагать.

– Нет, нет, коварная девица – так просто тебе от меня не скрыться.

– Ну, подожди же! Нет, ну что это такое?! Ой! Хи-хи. Какой нетерпеливый! Отпусти платье! Ну, имей же терпенье!

Темная богиня Нефтида уже достигла на своей ночной барке середины звездной реки и дочери Нут чуть утратили свой блеск в свете светила Джехути-Тота. (Во второй половине ночи взошла луна, и звезды слегка поблекли).