Если же виновный не совершал первоначального преступления, то для наличия в его действиях состава преступления он должен заведомо знать о его совершении другими лицами (ст. 174 УК РФ).

«Заведомость» означает, что лицо, осуществляющее финансовые операции или другие сделки с денежными средствами либо иным имуществом, было осведомлено о том, что способ их приобретения был именно преступным, нарушающим конкретный уголовно-правовой запрет. Подробнее понятие «заведомости» будет рассмотрено при анализе субъективных признаков легализации.

Для отнесения способа приобретения предметов легализации к «преступному» необходимо установить, что: а) виновный приобрел денежные средства или иное имущество путем совершения конкретного деяния, запрещенного уголовным законом; б) это деяние не относится к преступлениям, предусмотренным статьями 193, 194, 198, 199, 199^>1 или 199^>2 УК РФ; в) уголовный закон, предусматривающий ответственность за данное деяние, на момент его совершения был надлежащим образом опубликован и вступил в силу; г) уголовный закон имел действие на той территории, на которой деяние было совершено. Тогда можно считать, что денежные средства или иное имущество были приобретены «преступным путем».

Изменение с 1 февраля 2002 г. указания в уголовном законе на «преступный» (вместо «незаконного») путь приобретения денежных средств или имущества представляется обоснованным. Сделано это было для того, чтобы установить уголовно-правовой запрет на легализацию имущества, полученного именно преступным путем, а не в результате административного правонарушения, должностного (служебного) проступка или гражданско-правового деликта.

В юридической литературе было высказано мнение о том, что, в соответствии с ч. 1 ст. 49 Конституции РФ, преступный путь приобретения денежных средств или иного имущества может установить только вступивший в законную силу приговор суда по первоначальному преступлению[198]. Депутат Государственной Думы ФС РФ

В. Илюхин, комментируя законопроект «О противодействии легализации (отмыванию)…», также выразил опасение, что «по такому закону борьба с “отмыванием” невозможна. Ведь бороться разрешено только с преступными доходами. То есть прежде надо выявить преступление и преступника, доказать, что преступление действительно совершено, и только потом можно подступиться к неправедным доходам»[199]. О сомнениях депутатов относительно правомерности употребления термина «преступный» до соответствующего акта судебных инстанций писал также Д. Гвоздев[200].

На наш взгляд, подобные опасения необоснованны. Сторонники этой точки зрения не учитывают, что вступивший в законную силу приговор суда, о котором говорится в ч. 1 ст. 49 Конституции РФ, необходим для признания лица виновным в совершении какого-либо преступления, но не для признания какого-либо события преступлением. «Преступность» же любого события (в том числе и приобретения предметов легализации) определяется не существованием лица, уже признанного судом виновным в совершении преступления, а фактом самого преступления, точнее – «наличием достаточных данных, указывающих на признаки преступления» (ч. 2 ст. 140 УПК РФ). Вступившего в законную силу приговора суда по данному преступлению может не оказаться в принципе (например, по причине неустановления лица, совершившего преступление, либо по причине его смерти – до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора, либо в связи с применением к нему акта амнистии и т. п.), но отсутствие обвинительного приговора не делает само это деяние непреступным. Достаточность же данных, указывающих на признаки