– Это он? – спросил Громм.
– Нет. Длинный. Слуга был дылда, а сам махонький. В доме, наверное.
Седой увидел приезжих, подошёл к изгороди.
– К лекарю мы, – сказал ему Эдуан, – доложите: герцог… вернее, внук графа Горроу.
Высокорослый слуга поспешил в дом, вскоре выглянул и, кланяясь, пригласил герцога к хозяину. Громм поднялся на крыльцо, прошёл внутрь и, привыкнув к полутьме, разглядел сидящего в глубоком кресле сморщенного старичка.
– Хэлпэ, чаю гостю! Сопровождающим в беседке накрой! – послышалось из кресла.
Слуга выскочил из комнаты и вернулся с подносом. Ягодный аромат, аппетитный вид щедро посыпанных кунжутом булочек возбуждали аппетит.
– К чаю как раз поспели, – доброжелательно улыбнулся хозяин, показывая крупные, на удивление белые зубы, – надо подкрепиться с дороги.
Герцог сел на край скамьи напротив хозяина и принялся за булочки, наслаждаясь угощением. Со двора слышались покрикивания кучера и Хэлпэ – они занялись лошадьми. Колдун, щурясь, изучал Громма.
– Зачем пожаловали? – поинтересовался старец, видя, что первый голод гостя утолён. – Вы, я понял, человек здоровый. О родственнике хлопочете?
– Здоров я благодаря вам… м-м…
– Можете называть меня профессор. Король лишил званий, но это не мешает в частной беседе забыть о давних неприятностях.
– Да, профессор. Итак, наследственный недуг оставил меня благодаря шкатулке, полученной от вас графом Горроу.
– Вы приехали сказать спасибо? – старик заёрзал в кресле. – Это первый случай! Обычно, расплатившись за лекарство, люди забывают обо мне. Помогло или нет, остаётся гадать. Рад, рад вашему визиту! Так что же? Каковы ощущения?
– Не могу сказать, что всеми переменами я доволен. Знаете, профессор, раньше было спокойнее, теперь постоянно мелькают перед глазами все эти женские формы, пальчики, ручки, глазки.
– Ну-ну? Это ничего, привыкнете!
– Беспокоит неудобное следствие применения лекарства. Хочу избавиться от него. Надеюсь, поможете.
– Поясните, какое следствие? – чародей посерьёзнел.
– По неосторожности, после того, как шкатулка была открыта, я разговаривал с девушкой. Теперь её образ преследует меня. Необходимо избавиться от наваждения. Дайте мне средство.
– А! Вот о чём. Не беспокойтесь, это временное чувство.
Он замолчал, прикрыв глаза. Герцог решил, что собеседник дремлет, и постучал ложечкой о край чашки, привлекая к себе внимание. Старик пошевелился и продолжил говорить:
– Нет-нет, я не сплю. Размышляю о том, как лучше объяснить. Да. Взросление мужчины с ледяным сердцем лишено юности. Вы не испытали нарастающего интереса к женщине, безнадёжной влюблённости, разочарований и восторгов. Когда лекарство подействовало и дремлющие в организме силы запустились, всё, что происходит с человеком за несколько лет, нахлынуло в один миг. Не имея опыта, вы считаете чувство вечным. Это не так.
– Значит, никакого снадобья не требуется, профессор?
– Да. Если только…
– Что?
– Вызванные действием шкатулки чувства уйдут, если это не истинная любовь.
– Какая любовь! – рассмеялся Громм. – Я видел девчонку второй раз в жизни, даже принял её за парня!
– Хорошо, милорд. Вы останетесь у меня или поспешите домой?
– Простите, профессор, я представился как внук графа Горроу, но это мой дед по матери. Я герцог Эдуан, – Громм поклонился. – Благодарю за приём. Сейчас же отправлюсь в обратный путь.
– Эдуан? Ваша резиденция в Эду?
– Там живёт моя мать.
– Ваша светлость! Умоляю, выполните просьбу профессора-изгоя!
– Всё, что в моих силах.
Старик поднялся с кресла и, шаркая, подошёл к широкому, чуть ли не на полкомнаты, ореховому шкафу. Вернулся к столу с фолиантом. Громм предусмотрительно сдвинул в сторону поднос и с удивлением разглядывал оказавшуюся перед ним огромную книгу.