– Но я ничего не слышал о нём. Если бы кто-то ездил за исцелением…

Эти доводы герцога не убедили. Вряд ли кто-то, как и он сам, начнёт трубить направо и налево о тайных болячках.

– Кому дедушка рассказал, где добыл лекарство? – Громм указал на шкатулку, которую вернул дяде.

– Только мне, а я Эмми и тебе, – дядя понимающе кивал, – ты прав, любой постарается скрыть посещение королевского изгнанника. Возможно, он жив и здравствует. Проверить стоит.

Граф медлил, с любопытством глядя на красивое лицо племянника, потом подошёл к громоздкому покрытому зелёным сукном столу и принялся выдвигать тяжёлые ящики один за другим.

– Я просматривал отцовские бумаги, нашёл четыре безымянных адреса. Есть ли среди них нужный, не знаю.

Наконец, он достал потрёпанные листы и протянул их Громму.

– Проверю все четыре, – герцог изучал записи, – путь неблизкий, местечки в разных частях королевства. Не меньше полугода потребуется, чтобы навестить все четыре места.

– Да, если не повезёт с первым или вторым.

– Дядя, вам известно, кто сопровождал деда? Верные люди, не так ли? Таких не увольняют.

– Понял тебя, – Горроу тёр себя за ухом, вспоминая, кого из слуг отец мог взять в ту поездку, – садовник! Он здесь больше тридцати лет. Раньше на конюшне работал, может быть, и знает, с кем уезжал отец.

– Позовите его скорее!

– Пойдём в сад, не будем возбуждать любопытство прислуги.

Они вышли на прогулку и, неспешно прохаживаясь по тщательно выметенным дорожкам, разыскали сгорбленного, но неунывающего старика. Тот, хитро поглядывая на господ, выслушал их вопросы и ответил неожиданно звонким голосом:

– Так я ж и возил его милость к лекарю тогда.

– Как возил? К какому лекарю? – хором спросили дядя и племянник и переглянулись, радуясь удаче.

– Кучером, ясно как! Я в те годы кучером служил. Дед этот шибко учёный и живёт далеко. Я, прямо скажем, подозреваю, что он колдун, не зря хозяин велел помалкивать об нём. Как же вы прознали?

– Ты помнишь, как ехать? – уточнил Горроу.

– Ясно, помню, как не помнить! Поначалу к Эду правили, но не доехали, свернули. Эду у границы, а мы за горы, вглубь. Там он и обитает, коли жив ещё, – садовник поднял глаза к небу.

– Поедешь со мной? – спросил Громм.

– Ежели прикажет милорд, – поклонился тот.

Один из найденных Грэгом Горроу в бумагах отца адресов подходил под описание садовника. Эдуан предположил, что там и надо искать учёного-изгоя. Выехали на следующий день утром. Лошадьми правил кучер герцога, ещё два человека сопровождали их верхом, старику позволили ехать в карете. Садовник, стараясь оправдать эту честь, то и дело выглядывал в окно и подтверждал правильность выбранного направления.

Громм, не полагаясь на его память, усомнился в точности примет, старик тут же стал в подробностях рассказывать о давнем путешествии. Называл места ночёвок и обедов с перечислением заказанных графом блюд, имена трактирщиков. В первом трактире, где они остановились на ночлег, герцог мог убедиться, что садовник не привирает. Удивительно, как простой неграмотный человек сохранил такую великолепную память и живой ум. Теперь Эдуан с доверием относился к речам проводника, выслушивая его рассуждения о тех временах, старом графе Горроу, учёном-отшельнике и болезнях человеческих. Знаменитый изгнанник в ту пору пожаловал лекарство и кучеру графа, вот почему старик имеет светлую голову, зажился на этом свете и помирать не собирается.

На пятый день достигли цели.

– За тем поворотом и домик! – горячился проводник, указывая в окно.

Повернули, остановились. Герцог вышел из кареты, следом выбрался дядюшкин садовник. Небольшой дом, ухоженный огород, свежевыкрашенная изгородь. Над грядками хлопочет седовласый старец.