— Таня, ты серьёзно? Уж лучше бы тогда сразу какую-нибудь тётку шестидесятилетнюю приставила. Она бы мне хоть носочки вязала и кашку по утрам варила. Я б её бабулей называл. Всё веселей, чем эта отличница.

— А она не для того, чтобы веселиться, а чтобы работать, — раздалось в ответ. — А кого в койку затащить, ты и так найдёшь. Тебе самому не надоели все эти специалистки широкого профиля?

— Вот ты спецом и выбрала в стиле «антисекс», до предела правильную и унылую.

Говоря эту фразу, Пожарский наверняка пренебрежительно усмехнулся, отчего у Светы внутри поднялась волна злости и возмущения, и захотелось не просто тихо сбежать, а на прощание ворваться в кабинет и высказать всё, что она думала о таких вот заносчивых типах.

— Не говори ерунды, — довольно резко отбрила мать. — Обычная девушка. Очень даже милая. Но главное, она действительно будет твоим менеджером. — И вывела тоном, в котором легко читалось пренебрежение и даже брезгливость: — А не кем-то ещё. — Но затем снова добавила в интонации назидательные нотки: — Разве ты наконец-то не нашёл себе дело по душе? Так отнесись серьёзно, пока всё складывается отлично. Не прощёлкай, как всегда. На одном обаянии далеко не уедешь. А на скандалах, тем более. Светлана — девочка умная, ответственная и серьёзная. Раз тебе самому этих качеств не хватает, вот и приходится добирать со стороны. И слава богу, что у некоторых до сих пор мозги правильно работают, и они ИХ в первую очередь используют, а не причинное место.

На некоторая время в кабинете воцарилась тишина. Света даже предположить не могла, что там происходило, с каким выражением собеседники смотрели друг на друга, и что чувствовали. А Пожарскому правильно досталось. Хотя в таком возрасте выслушивать от родителей нотации — то ещё удовольствие.

Кто-то обижается, кто-то сразу бросается скандалить, кто-то действительно начинает в себе сомневаться и старается сделать, как требуют. А кто-то выслушивает, утвердительно кивает, но поступает по-своему.

— Ну хорошо-хорошо, убедила, — выдал Пожарский благосклонно и даже чуть снисходительно. — Я на всё согласен. Она — идеальна. — И, скорее всего, сразу поднялся. — А теперь я пойду. А то у меня грандиозные планы на вечер.

— Какие планы? — недовольно уточнила Татьяна, со значением напомнила: — У тебя завтра весь день расписан по минутам.

— Вот мне и надо отдохнуть, — беззаботно откликнулся он, — развеяться, набраться сил.

— Алик! — раздалось следом, но не тронуло, не остановило, потому как дверь широко распахнулась.

Пожарский, и не думая задерживаться или оборачиваться, уверенно шагнул в коридор, наткнулся взглядом на Свету, растянул губы в улыбку, сообщил, указав назад поднятой рукой:

— Можешь возвращаться.

Наверное, Света смутилась и растерялась. На пару секунд. Она ведь подслушивала, а это всё-таки непорядочно. Вот и заметалась слегка, когда её застали на месте преступления — подскочила на автомате, и оказалась с Александром почти лицом к лицу. Даже невольно отметилось, что глаза у него синие-синие.

Они ехидно прищурились, один уголок рта заполз чуть выше. Пожарский наклонился, становясь ещё ближе, бархатно прошептал почти в губы:

— До завтра, Светик.

И сразу отстранился, обогнул, зашагал дальше, наверняка уверенный, что оставил её в замешательстве, что она тут же растаяла, растеклась розовой лужицей, тронулась умом от восторга и умиления, повторяя про себя: «Да-да-да. Конечно, я с радостью стану твоим персональным ассистентом. Во всём. Вообще во всём».

Вполне вероятно, так обычно и случалось со всеми остальными. И со Светой, возможно, случилось бы. Потому что обаяния у Пожарского действительно через край. Только вот у неё иммунитет на подобное. Со вчерашнего дня. Благодаря Эдичке. Глубокая заморозка.