В этот вечер Марта больше не сказала ни слова, не дожидаясь, когда отец выйдет из комнаты, она легла в постель и с головой накрылась одеялом, а Эдуард так и остался стоять с бесполезно повисшими вдоль тела руками. В гостиной его ждал ужин с чрезмерным количеством приправ и давно уже не любимая жена. Эдуард без аппетита будет есть и стараться не слушать болтовню Карин, наряженную в яркое платье, затем они пойдут в спальню, в такую же яркую и безвкусную, как и сама Карин. Карин будет продолжать свои пустые разговоры, а Эдуард будет терпеливо ждать, когда же, наконец, она займётся сном и оставит его в покое.

– Мне необходимо знать, где сейчас живёт Леди Шир, – сказал Эдуард настоятельнице на следующий день, минуя бесполезные слова приветствия. Теперь он стоял на пороге почти ненавидимого им божьего храма.

Лицо настоятельницы, и без того безжизненное, морозным утром при ярком солнечном свете было похожим на белую гипсовую маску, через глазницы которой проглядывали фиолетово-красные веки.

– Шир всё ещё занимает комнату, которая принадлежит монастырю, – с уже знакомым Эдуарду шипением сказала настоятельница, – это недалеко отсюда, на третьем этаже под крышей, где швейная мастерская, но я не советую вам этого делать.

– Спасибо, я найду, – сказал Эдуард и уже собирался поспешно уйти, но настоятельница вцепилась пальцами в рукав его пальто.

– Послушайте моего совета, – теперь голос её звучал мягче, и лицо, как бы стряхнув гипсовую маску, изобразило умоляюще страдальческую заботу, – незачем вам её разыскивать, я уже немолода и неплохо разбираюсь в людях, Леди Шир совсем не та, какой кажется при первом знакомстве.

– Марта очень больна, она попросила меня найти Шир, я не мог ей отказать, – сказал Эдуард, рассчитывая на то, что этого объяснения будет вполне достаточно, чтобы за ним не последовало никаких советов и вопросов.

– Не нужно Марте с ней видеться, и вам тоже лучше держаться подальше от этой женщины. – Настоятельнице тоже не хотелось продолжать этот разговор, и поэтому она старалась говорить как можно убедительнее, чтобы Эдуард сам всё понял и далее ни о чём не расспрашивал.

– Не думаю, что Леди Шир может представлять какую-либо опасность для меня или для моей дочери, – сухо сказал Эдуард в полной решимости вырвать рукав своего пальто из цепких пальцев настоятельницы и уйти. Но настоятельница не отпускала хватку.

– Постойте, – сказала она и оглянулась по сторонам, продолжая удерживать незваного гостя, – думаю, мне всё-таки придётся рассказать вам историю Шир, как бы ни не хотелось мне этого делать, – настоятельница говорила тихо, не глядя Эдуарду в лицо, взгляд её был направлен в сторону, как будто именно там, в стороне, находилось что-то, что как-то было связанно с историей Шир.

Эдуард глубоко вздохнул и на несколько мгновений задержал дыхание, он уже догадывался, что сейчас он узнает то, что знать ему не следует, но любопытство его удержало, и он не сказал: «Кем бы ни была Леди Шир, она сделала то, чего ни я, ни вы не смогли сделать: она сделала Марту радостной». Он не сказал даже таких простых слов, как «Спасибо, но мне не интересна история Леди Шир, я всего лишь пришёл узнать, где она живёт». Эдуард позволил настоятельнице увести себя внутрь монастыря, усадить в мрачную залу и рассказать «историю Леди Шир».

– Леди Шир – женщина лёгкого поведения и… – неудачно начала свой рассказ настоятельница, после чего Эдуард резко оборвал её.

– Шир вдова, – сказал он, как будто знал это наверняка.

Настоятельница печально усмехнулась.

– Шир никогда не была замужем, – сказала она, – известная нам Леди Шир была любовницей одного очень уважаемого господина, к тому же, думаю, Шир была его старше, иначе не поддался бы он её чарам, чарам неопытной женщины, имея молодую и красивую жену. Господин, у которого Шир жила на содержании, погиб на войне. После смерти своего любовника Шир очень страдала, верю, что она любила его, но это ничуть её не оправдывает. Вступить в неосвященную Богом связь с женатым мужчиной – позор для женщины. На такое может пойти только женщина неспособная сдерживать свои низменные желания. Бог покарал её за этот проступок: от горя Шир лишилась рассудка, она сделалась больной, неспособной ухаживать даже за собой, не говоря уже о том, чтобы быть полезной другим. Вдова погибшего на войне господина, любовника Шир, женщина очень добрая и богобоязненная, привела Шир в больницу, где наши девушки из монастыря помогали ухаживать за больными. Там я впервые увидела Шир. Она была не в себе, постоянно говорила о своем любовнике так, как будто он был всё ещё жив. Она осознавала его смерть, но говорила о нём, как о живом. Шир упрямо называла его своим мужем. Шир не оправилась и по сей день, она по-прежнему называет его своим мужем и говорит всем, что она вдова. Думаю и вам она это сказала.