Захотелось коснуться её лица. Пальцы рук дрогнули, сжав рукоять кинжала. Карл принюхался: со стороны обольстительницы слышался приятный возбуждающий аромат. В паху сделалось неудобно — невольно, требовательно. Испарина покрыла лицо. Он отвлёкся, упустив нить разговора между Дитрихом и пфальцграфом.

— Нет, вы не знаете, — утверждал хозяин поместья, кривясь от боли, показывая знаками слуге поправить подушечку за его спиной, — король Иштван умер пятнадцатого числа прошлого месяца.

— Вот как, — протянул барон, думая о том, что Юфрозина об этом не знает.

— Что-то много смертей. — Карл, поёрзав, переключил внимание на беседу. — Тяжёлый год. Герцог Швабский тоже преставился в июле от эпидемии близ Неаполя. Мне поведали, что его похоронили в Кафедральном соборе Святого Виргилия. Жара помешала привезти сюда его тело.

Мужчины перекрестились. Слуга наполнил кубки. Дитрих слушал и удивлялся, откуда Фальгахен всё знает? Ладно, фон Россен. Живя близ Штрассбурха можно знать последние новости. А вот граф…

— Наш монарх передал Швабию своему сыну Генриху. Герман не успел обзавестись наследником, — Манфред фон Россен вздохнул, поглядывая на дочерей.

Вэлэри прислушивалась с интересом, а Эрмелинда сидела с отсутствующим видом. С тех пор, как было объявлено, что нашлась старшая сестра, она пребывала в плаксивом расположении духа. Он то и дело смотрел на старшую дочь. Не верил, что его дитя вернулось к нему, пусть и через столько лет. Это дар богов. Он заслужил такую радость.

От услышанного у Дитриха засияли глаза. Он опустил их на руки, пряча радость. Значит, можно смело ехать к новому герцогу Швабии и в знак поклонения и восхищения преподнести ему в дар рудник с золотом. И пусть он решает, как поступить дальше, делиться с отцом-монархом или нет.

Манфред, глянув на дочерей, улыбнулся. Обе выглядели уставшими:

— Можете идти почивать. Я распорядился, чтобы ваши покои были рядом. — Сжал ладонь Вэлэри, заглядывая в глаза. — Отдыхай, моя девочка. Завтра поведаешь мне обо всём. — Поднёс руку к губам, целуя.

— Когда уедут гости? — Слово «отец» произнести не получилось. — Я бы хотела их проводить. — Бросила взгляд на Дитриха и Карла.

Фон Россен кивнул, соглашаясь, глядя на мужчин.

— Я никуда не спешу. — Фальгахен откинулся на спинку стула, нервно дёрнув ногой.

— Я тоже, — хмыкнул Дитрих, сжимая кулак. — Мы уедем вместе. Нам по дороге.

— Только до Рейнса. — Карл пожевал губами. — За ним наши дороги расходятся. — Глянул на хозяина: — Мне нужно переговорить с вами, господин пфальцграф.

— И мне. — Подобрался барон. Он понятия не имел, о чём будет говорить с пфальцграфом. Но надеялся проведать, о чём собирается беседовать с ним наглый сосед.

— Все разговоры завтра, господа. Я откланяюсь, нет мочи сидеть, — поморщился счастливый отец, перемещая корпус тела в сторону, подтягивая ноги и давая знак прислужникам подойти. — А вы оставайтесь, вечеряйте. Слуги вас обслужат, и покои для отдыха покажут.

***

Комната сестры располагалась перед её покоями. Остановившись и сделав книксен, Эрмелинда опустила глаза. Промямлила:

— Доброй ночи, — и степенно прошла к себе.

Наташа, пожав плечами, заметив открытую настежь дверь в свою комнату, подошла, заглядывая туда. Уборка шла полным ходом.

Служанки, завидев госпожу, присели в приветствии.

Девушка, окинув масштаб разрушения, определила, что неразбериха продлится около часа.

Одна из женщин, чумазая, как трубочист, стоя на коленях, заканчивала чистку камина.

Вторая с длинной палкой и завязанной тряпкой на её конце убирала паутину с потолка.

Третья, вытирая стенные панели, ворчала на неё, чтобы та не гоняла пыль.