Ага… после всего-то…

Но я послушно закрыла глаза.

Свет не погас, скорее уж стал мягким, приглушенным. Да и обитатели вагончика никуда не делись.

– Зачем ты это сделал? – тихо спросил Грен. Почти шепотом. Но в исполнении подгорца шепот звучал весьма внушительно. Я поспешно натянула на ухо одеяло и старательно засопела.

– Что именно? Уничтожил каюшу? Это мой долг перед обществом.

Надо же, какой общественно обязанный отыскался.

– Нет. Зачем ты позволил этой твари добраться до Оливии?

Вот, и мне тоже интересно!

– Ну… если я скажу, что успел в последний момент, поверишь?

– Ахал бы дядя, на себя глядя. Ты вышел сразу за ней.

Интересно.

То есть я предавалась рыданиям по невинно оборванной жизни, прошлой жизни, а он стоял в стороночке и наблюдал? Утешать и не пытался? Впрочем, что еще ждать от этого… хама?

– Ладно… тогда пока каюша пыталась добраться до вашей красавицы, я добрался до каюши.

– Ричард!

Мне тоже захотелось заорать. Нецензурно. Но душевно. Значит, я там, на поле, медленно брела к гибели, сопротивляясь изо всех сил, которых, к слову, у меня не так и много, преисполняясь уверенности, что каждый шаг приближает меня к смерти. Мучительной, между прочим. Так вот, пока я там страдала, эта скотина рядом была?

И просто ждала момента?

Использовала меня в качестве наживки?

Остатки благодарности к поганцу таяли, как фруктовый лед на солнцепеке.

– Что? – лениво осведомился некромант. – Ты сам знаешь, как сложно добраться до такой твари. А она, между прочим, матерая. Лет двести, минимум…

– Не сочти за упрек, друг мой, но в твоих силах было поставить метку. Утром мы занялись бы каюшей, – это уже Тихон вступил в беседу. Голос у него… в один голос влюбиться можно.

Но не нужно.

Любовь, как я убедилась на собственной шкуре, до добра не доводит. А потому альвином будем восторгаться издали. Скажем, как произведением искусства.

– И потратили бы дня два? А то и три? – Ричард определенно не чувствовал себя виноватым. – Я вообще не понимаю, зачем нам эта… лайрочка.

Похоже, выразиться он собирался иначе, однако в последний момент то ли остатки воспитания сработали, то ли здравый смысл.

– Была бы шуба, а вши заведутся, – меланхолично произнес Грен.

Что?

– Что? – переспросил Ричард.

– Есть вкусно. Жить чисто. Мало?

– Если бы дело было в еде и чистоте, ты бы уже давно кого-нибудь нанял. – Ричард определенно что-то жевал. И догадываюсь, что отнюдь не ветчину. Пироги мои оценил?

Пусть поперек глотки станут.

– Тихон сказал, она нужна.

Интересненько…

– Кому? – осведомился Ричард. И я мысленно присоединилась к вопросу. Нет, ребята, безусловно, милые, но… вот как-то неспокойно стало.

– Нам, – ответил альвин.

– И зачем?

– Пока совершенно не представляю себе.

Очаровательно. Я нужна, но зачем – он не знает. И как это понимать? Похоже, данный вопрос занимал не меня одну, поскольку воцарилось молчание. Правда, длилось оно недолго.

– Ты видел? – это Грен. И голос такой… возвышенный, вдохновленный даже.

Это что же альвин видел?

– Не совсем. Но в миг, когда она передо мной возникла, я осознал, что она нам нужна. И размышляя здраво, если бы она не была нужна, то здесь бы не появилась.

Логично. Хотя и логика довольно извра- щенная.

Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно… как-то так, что ли? И я, закрыв глаза, прислушалась, пытаясь обнаружить в себе признаки избранности. Признаки не обнаруживались. Зато ссадины на ногах зудели.

И вообще ощущение было… мерзковатым.

Слегка мутило.

И в памяти то и дело вставало то лицо Макса, то твари…

– Сил у нее нет, – заметил Ричард.

– Когда успел?

– На поле… она сопротивлялась зову. Вот и проверил… нет, кое-что имеется, но так, капля…