– Какой кедр?

– Как же, перед этим окном рос великолепный ливанский кедр, и в нём был устроен домик для детей. А аллея вязов – ни одного не осталось! А где шортонские коровы? И что это за большие чёрно-белые создания пасутся на лугу? Я никогда прежде не видела таких!

– Эта порода называется «фриженс», – сказал Нед.

– Смотри, – продолжала Леди Дейзи, – какой-то монстр в поле!

– Это комбайн, – ответил Нед. – Он убирает урожай.

– А что за необычные сооружения там, на горизонте?

– Это электрические столбы. Видишь ли, Леди Дейзи, вообще-то сейчас не тысяча девятьсот первый год…

Тут неожиданно раздался оглушительный рёв, и они увидели, как над крышей дома, на небольшой высоте, пронёсся самолёт-истребитель.

Нед повернул к себе куклу, и она долго и молча смотрела на него. Потом произнесла:

– Ты, кажется, сказал – не тысяча девятьсот первый год? Нед, я склонна тебе поверить. Умоляю, ответь мне тогда: какой же?

– Тысяча девятьсот девяностый. Когда я впервые тебя разбудил, ты сказала, что заспалась. Ты и в самом деле спала очень и очень долго.

– В этой коробке?

– Да. В этой коробке, перевязанной бечёвкой и оставленной в кладовке, в углу.

– Но Виктория никогда не поступила бы со мной так жестоко!

Нед поставил куклу на подоконник, взял её маленькие ручки в перчатках в свои и мягко сказал:

– Виктория умерла. От скарлатины. В тысяча девятьсот первом году. Когда она сообщила о смерти старой королевы, это были последние слова, которые она тебе сказала. Её матери и отцу, я думаю, было тяжело видеть тебя, когда их дочери уже не стало, и они тебя спрятали.

Опять наступила длинная пауза, во время которой Леди Дейзи смотрела на него, как всегда, без всякого выражения и не моргая своими прекрасными голубыми глазами.

Потом она произнесла голосом, полным удивления:

– Тысяча девятьсот девяностый! Подумать только!..

И опять молчание.

– Эта ужасная машина, – сказала наконец Леди Дейзи, – которая только что, как демон, пронеслась по небу с таким грохотом и воем, – что это было?

– Самолёт.

– Самолёт?

– Да, истребитель, «Торнадо». Не такие уж они и быстрые, – пожал плечами Нед.

– Вот как?

– Я хочу сказать, что когда космический корабль взлетает, то скорость у него двадцать пять тысяч миль в час – знаешь, как у того, на котором первый человек в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году прилетел на Луну.

– Я ничего не знаю, – сказала Леди Дейзи тихо. – Человек на Луне? Мне как-то не по себе…

– Наверное, для тебя это сильнейший шок, – предположил Нед. – Ты лучше приляг отдохни. – Он бережно положил куклу в коробку и, немного подумав, спросил: – Леди Дейзи, ты не возражаешь, если я покажу тебя бабушке?

Но, конечно, она не ответила.

После чая бабушка сказала:

– Нед, завтра в это время ты уже будешь дома.

– По правде говоря, мне не очень хочется уезжать, бабушка, – с грустью произнёс Нед.

– Милый, к сожалению, тебе надо возвращаться – скоро в школу. И не ты ли говорил, что тебе здесь скучно?

– Это прежде… О, послушай, бабушка, я хочу тебе что-то рассказать.

– Что же?

– Когда мы расчищали кладовку, я кое-что нашёл. Пойду принесу её.

– Её?

– Да, подожди минутку.

– Я нашёл вот это, – сказал Нед, вернувшись с коробкой. Он поставил её на стол и открыл.

Бабушка посмотрела на спящую Леди Дейзи Чейн, на её светло-зелёное платье с розовым пояском и траурной повязкой на руке, розовые туфельки, длинные белые перчатки и воскликнула удивлённо и с восхищением:

– Кукла! Какая замечательная кукла! И как хорошо сохранилась! А ведь, судя по фасону платья, она, должно быть, сделана ещё в прошлом веке. И она была в этой коробке?

– Да, перевязанной бечёвкой и засунутой в дальний угол.