Но я готова поклясться – когда я попала в Ордалон через разбитое зеркало, только-только занимался вечер. А сейчас уже было утро – за холмами поднималось красное солнце. Значит, те несколько минут, что я провела с Сандрой и родителями из прошлого, на самом деле оказались несколькими часами. Хотелось бы надеяться, что не днями…

Теперь стало ясно, зачем нужна была комната с моим счастливым прошлым – чтобы как можно дольше задержать меня там, не дать исполнить данное Дайане обещание. Означало ли это, что Ламьель знала о моем существовании?

К сожалению, рядом не было никого, кто мог бы ответить на мои вопросы. А их у меня становилось все больше.

Темное отражение – верный посланник Ламьель, – до сих пор не вернулось, чтобы донести до нее радостную весть, которую она так жаждала услышать.

Ей пришлось ускорять поток времени – драгоценного времени, которое сейчас утекало, как песок сквозь пальцы: разница между двумя мирами, двумя реальностями заставляла ее сходить с ума от нетерпения.

А Темное Отражение – она не давала им имен и не запоминала лиц, но легко умела отличать их по энергетическому слепку, – все не возвращалось.

Ламьель не должна была допустить, чтобы сомнения и нетерпение взяли вверх над ясным рассудком. Но текли минуты, превращаясь в часы и дни, ее сила меркла, а Темное Отражение…

– Уничтожу, – прошипела колдунья.

Подошла к зеркалу, коснулась его подрагивающими пальцами – чары, позволяющие времени течь подобно бурлящему потоку, почти иссушило ее. Но немного сил все еще осталось…

Ламьель знала, как опасно ей вторгаться туда, за грань родной реальности. Все, что она могла сейчас – лишь наблюдать. А как бы хотелось присутствовать на этом празднике смерти, быть той, кто вонзит клинок в сердце Истинного Дара!

Она прислонила ладони к холодной поверхности зеркала. Та заволновалась подобно озерной глади.

– Покажи мне, – прошептала Ламьель, погружая лицо в зеркальные воды.

Ее взгляд скользил по комнатам, проникая сквозь стены старинного особняка. Две кучки пыли – все, что осталось от служанок Алистера Морэ. Его самого нигде не было видно – значит, помощница Ламьель прекрасно справилась со своей задачей. На губах колдуньи вновь заиграла довольная улыбка.

Взгляду Ламьель открылась будоражащая картина. На кровати комнаты, без сомнения, принадлежащей Дайане, лежала россыпь хрустальных осколков. Сердце Ламьель забилось с удвоенной силой. Неужели Хрустальная принцесса наконец уничтожена?

Но некое внутреннее чувство мешало Ламьель праздновать победу. Если Дайана мертва, то где же Темное Отражение?

После минутного раздумья Ламьель повернула время вспять. Пальцы немели – у нее почти не осталось магии. Ей нужен долгий целебный сон, который восстановит ее силы. Но для начала необходимо убедиться, что сердце Хрустальной принцессы – вместилище Истинного Дара, – действительно уничтожено. Такие, как она или Дайана, так просто не умирают…

Но что-то пошло не так. Ламьель почти физически ощущала, как время, ставшее неповоротливым, вязким, отказывалось подчиняться ее чарам. Лежащие на кровати хрустальные осколки вдруг заволновались, будто некая сила стремилась поднять их в воздух. Взгляд Ламьель заметался по комнате, но она была здесь совершенно одна. И вдруг в дальнем конце комнаты появился сверкающий абрис – даже не фигура человека, лишь ее очертания. Энергетический след вдруг засверкал так ярко, что стало больно глазам. Это сияние нельзя было спутать ни с чем другим.

Сияние Истинного Дара.

Глаза Ламьель полыхнули гневом. Значит, сердце Дайаны не уничтожено! Но как такое возможно, если Хрустальная принцесса лежала перед ней, расколотая на части! Ответ мог быть лишь один: значит, она вверила свое сердце в чьи-то руки. Невозможно. Непостижимо.