Однако не возвращаюсь. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Сейчас самое оно для звонков маме. Теперь и предложение о переезде не кажется таким уж неинтересным. Может, в самом деле стоит уехать. Да, осталось всего два месяца, но это же целых шестьдесят дней. Не сойду ли с ума, выдержу ли?

Пока копаюсь в собственных мыслях, осознаю, что забрела в какой-то незнакомый двор. Не была еще здесь, а если и была, то уже не помню. Фонари не работают, людей на улице нет. Хотя ошибаюсь, есть возле детской площадки. Сидят трое, громко гогочут и явно распивают алкогольные напитки.

Разворачиваюсь. Лучше уж не проходить мимо таких. Однако умудряюсь споткнуться и упасть.

– Ауч, – достаточно громко отзываюсь я. Коленка поцарапана, но крови, к счастью, нет. Присаживаюсь на корточки, отряхиваю грязь.

– Эй, милая, – слышу из-за спины. Голос такой хриплый, прокуренный, однако не старый. Кидаю взгляд из-за плеча, пытаюсь разглядеть, но темно, ничего особо не видно. Понимаю лишь, что передо мной трое. Явно те самые, которые недавно смеялись.

– Не видел тебя раньше здесь, – певуче тянет лысый парень. Остальные двое в кепках. Один немного шатается, перебрал, похоже. Перегаром несет аж до меня.

– И-извините, – выдаю зачем-то ненужные извинения. Быстренько поднимаюсь, но кто-то нагло хватает меня за локоть и резко разворачивает. Сердце моментально подпрыгивает в груди, отчего я нервно сглатываю. Какое-то нехорошее предчувствие.

– Эй, с нами весело, – говорит и смеется одновременно лысый. Он крепко сжимает мою руку. Дергаюсь. Еще. Рывок. Ничего не выходит.

– Отпусти, – прикрикиваю.

– Ну ты что, милая? – наклоняется и выдыхает адский запах мне в губы. Боже, да они под чем-то, не иначе. Ноги у меня начинают трястись. Дышать становится тяжело, но я продолжаю бесчисленные попытки освободиться.

Да что ж такое! За что мне все это!

– Отпусти! Я кричать буду! – голос мой дрожит, да что уж там, все мое тело вот-вот сдастся. Как же устала, как устала бороться.

Почему я?

Почему все вокруг хотят меня добить?

За что?

– Нам ка-а-а-к раз не хватает де-в-вочки, – пьяным голосом произносит парень в кепке и подхватывает меня под свободную руку. Поднимаю ногу в надежде врезать лысому, но он будто читает мои мысли и блокирует атаку.

– Помогите! – срывается с губ, когда до меня доходит весь смысл происходящего. Я одна. В незнакомом дворе. Какие-то пьяные парни или мужики тащат в неизвестное место. К глазам подкатывают слезы.

– Отпустите! Пожалуйста, – то ли плачу, то ли умоляю, то ли требую я. А кругом никого. Ни одной души. Хотя какая разница, есть ли кто? В школе учится тысяча человек, и никто… Никто не подошел ко мне. Почему здесь должны? Своя шкура важней.

– Ты чего такая громкая? – извергает слюну мне на ухо пьяный урод.

– Отпустите! Ну пожалуйста, ребят, – кажется, слезы все же взяли свое. Медленно покатились по щекам, а громкие всхлипы теперь звенят у меня в перепонках. Сердце не бьется, оно словно остановилось. Я вообще жива еще или часы моего личного ада закончились?..

– Эй! – доносится где-то эхом за спиной.

А дальше все как в тумане. Я падаю на колени, меня больше не держат. Слышу лишь шум. Потом чье-то кряхтение, в какой-то момент поднимаю глаза и замечаю тело лысого на земле. Чья-то мужская нога бьет его в живот, а с губ того урода начинает скатываться медленно кровь.

Закрываю лицо ладошками, машу головой. Впиваюсь ногтями в кожу.

Боже, пусть все закончится! Пусть этот ад кончится. И почему-то именно сейчас вспоминаю момент в туалете, когда Гева пытался дотронуться до моей груди. Тогда ему позвонили. Кто-то спас меня. Неосознанно, но спас.