Палуба была заполнена людьми, их безволосые лица с черными и блестящими, как у насекомых, глазами были повернуты к нему. Запах человеческих тел смешивался с запахом еды, металла и топлива. Звук двигателей смолк, бурление воды замедлилось и прекратилось. Голоса стихли.

Черные края фьорда хранили арктическую тишину, медведь приподнял свою белую морду, похожую на наковальню, и потянул носом воздух, изучая обстановку. За каждым его движением следовали щелканье и стрекот на корабле, и очередной порыв ветра привел его в неистовство, так что он повалился на землю и стал кататься по следам медведицы.

На капитанском мостике капитан и руководитель группы расслабились – так их порадовал восторг пассажиров. Медведь был здоров, как ни посмотри, к тому же все это происходило на наиболее красивой, левой стороне ледника Мидгардбрин, где лед по краю отливал голубым и образовывал выступ над водой. На другой стороне черного выступа скалы ледник был моложе, там его открытый белый склон довольно плавно опускался к каменистому пляжу. Туроператор неожиданно заметил серебристо-серый сруб, вдававшийся в гору.

– Это хибара того англичанина? – спросил он. – Я слышал, ее продали. Что здесь теперь?

Ни капитан-норвежец, ни ледовый лоцман не ответили ему. Они пересекли границу, чтобы дать пассажирам их медведя. На Шпицбергене полно таинственных сооружений. Без комментариев.

Сгрудившись вдоль перил, возбужденные, точно школьники, пассажиры «Ванира» и думать забыли о коллективном иске и деловито меняли объективы, восторженно восклицая. Медведь был как раз таким величавым гигантом, какого они мечтали увидеть, настоящим королем, в нем было порядка трех с половиной метров, а вес, наверное, с тонну, если не больше. Они видели через мощные телеобъективы его шрамы, полученные в брачных схватках с другими медведями, и, когда он вставал на задние лапы, его шкура по краю отливала золотом. Он смотрел прямо на них своими умными черными глазами, и они испытывали эйфорический страх. Он ведь мог убить их.

Внезапно белый бог опустился на четыре лапы и, как испуганный зверь, побежал за край ледника. Пассажиры в изумлении смотрели, как он двигался вперевалку, забираясь под неровную тень зазубренного горного хребта. Они разочарованно застонали и стали осматривать окрестности, пытаясь понять, что напугало их мишку, но высококлассные объективы, способные видеть в темноте, нацелившись под утесы, сосредоточенно обшаривая светлые скальные борозды, что отсвечивали всевозможными оттенками, не улавливали никакого движения. Все разглядывали выступавшие скальные породы, силясь оценить увиденное – сама история Земли обнажилась перед ними. Но они в этот миг сердились, чувствуя свою ничтожность.

Кто-то выкрикнул: «Вон!» Та шапка снега, выше по леднику – конечно, слишком далеко, и они не видели, чтобы он бежал, – однако они стали всматриваться в надежде. У них перехватило дыхание, когда сотня скрытых под поверхностью расселин выдала облако мерцающей ледяной крошки. Воздух сжался, и море вздохнуло. «Ванир» покачнулся, когда по воде прокатилась огромная волна давления.

И тут началось. Сначала послышался отдаленный рокот, что-то загрохотало в глубине ледника и стихло на несколько долгих секунд. А затем раздался оглушительный рев и треск, и время как будто замедлилось, когда голубой выступ ледника сполз пластом с ледяной шапки и со стоном выступил над водой – голубая глыба льда, полная мощи, – и вдруг она взорвалась по всей поверхности с громоподобной канонадой, выбрасывая в воздух ледяное крошево и посылая сквозь воду толчки, так что вибрация прошла даже по корпусу «Ванира» из арматурной стали.