– Я пойду к себе. Попробую заснуть, ладно? Мне кажется, я немного заболеваю.

– Ох, милая, мне сходить в аптеку?

– Нет, не нужно.

– Ты уверена?

– Да, мне просто нужно выспаться.

Вот что ей нужно. Выспаться. Заснуть и проснуться летом, в Нью-Йорке. Будто бы всего этого и не было. Зимы, снега, леса, смерти Клавдии, лже-Джеймса, кошмаров, пыток у психолога, развода родителей, похорон, аварии, вечеринки… Ей не стоило идти на ту вечеринку…

Она поднимается по лестнице медленно и осторожно, ступенька за ступенькой, боясь споткнуться, упасть и больше не встать. Перед дверью в свою комнату она на миг замирает, а потом разворачивается и делает несколько неуверенных шагов в другую сторону.

В комнате бабушки все еще пахнет ею. На тумбочке рядом с кроватью все еще стоят в высокой узкой вазе засохшие кувшинки. Хэвен сворачивается клубочком под теплым, пуховым одеялом, и тут ей в живот упирается что-то жесткое. Она вытаскивает черный дневник, а потом засовывает его под подушку. Сейчас ей не до проблем неизвестной девочки, у нее и своих хватает.

– Прости, – говорит Хэвен, обращаясь то ли к Клавдии, то ли к хозяйке дневника, то ли к себе самой. – Я совсем запуталась.

Камилла открывает дверь после второго стука, и тут же ее руки обвиваются вокруг его шеи.

– Спасибо, что ты так быстро.

– Вышел сразу, как ты позвонила. Как ты сейчас?

Камилла пожимает плечами и плотнее закутывается в широкий вязаный свитер Ванессы.

– Получше. Хэвен пробыла со мной всю ночь, так что мне стало намного легче.

Но через минуту, когда они вдвоем оказываются в ее комнате, Камиллу накрывает. Она начинает плакать, уткнувшись в его рубашку.

– Ты мне расскажешь, наконец, что с тобой происходит?

Голос Тайлера приятной вибрацией проходит по ее телу, и по ее спине бегут мурашки. Камилле хочется все рассказать ему, с самого начала, но что-то не дает ей сделать это. Нехотя она отстраняется.

– Прости. Я правда хочу рассказать тебе… все. Но я не могу. По крайней мере, сейчас не могу. Все не слишком просто.

В теплом полумраке она видит его улыбку. Он понимающе кивает.

– А когда с тобой было все просто?

Он прав. Просто с ней не было никогда, может, в этом и кроется причина всего происходящего? Может, с ней изначально что-то было не так, и поэтому оно хочет получить что-то именно от нее?

Камилла придвигается ближе к Тайлеру, и ее губы накрывает его. Весь мир может катиться в ад, но сейчас она не станет беспокоиться об этом.

***

Тьма вокруг густая и тягучая, как растопленный воск. Холодно. Как же здесь холодно…

- Я не хочу! – губы Хэвен шевелятся, произнося эти слова, но это всего лишь крик в пустоту. Никто ее не услышит. Если бы она контролировала свое тело, если бы она могла, она бы заплакала. Умереть вот так, когда она даже не понимает, что такое смерть, разве это справедливо? Чертенок внутри нее скулит от бессилия. Она не может умереть. Она слишком маленькая. Это неправильно! Внутри нее, от живота к горлу поднимается новое, неизвестное ей ранее чувство. Возможно, это единственное, что у нее осталось, возможно, это единственное, что теперь для нее важно.

Ее злость.

Что происходит? Глаза открываются с трудом, а мозг пытается сообразить, какое сейчас время суток. Зрачки расширяются, подстраиваясь под темноту в комнате. За окном царствует звездная ночь. Неужели она проспала весь день? Хэвен пытается подняться с кровати, но тело не хочет подчиняться ей, и она передумывает. Где-то в уголках сознания бьется мысль, что она о чем-то забыла. О чем-то важном. Раскаленный гвоздь забивается глубже в череп. Точно. Долбанный тест. Она переворачивается на бок в постели Клавдии, снова проваливаясь в глубокий сон, больше похожий на смерть.