15. 15

Доктор наложил мне поддерживающий пластырь на плечо и вколол обезболивающее, но уверил меня, что ничего страшного не произошло. Я придерживаюсь того же мнения, поэтому наотрез отказываюсь сниматься с соревнования по медицинским показаниям. Федерация и так проявила ко мне благосклонность – если я сейчас сдамся, таких авансов, как этот Челленджер, на который я приехала первым номером сборной, мне больше не дадут. И про поддержку на ближайших внутрироссийских стартах тоже можно забыть. Правила игры устанавливает ФФКР – чтобы выживать в этом конкурентном спорте, нужно играть по ним.

Все время консультации у врача, Вернер стоит рядом с моей кушеткой. Мрачный и немногословный – я чувствую, что внутри него идет какая-то внутренняя борьба. Безусловно, его беспокоит мое предстоящее выступление, но есть здесь что-то другое. Так странно, еще утром я могла бы поклясться на всех своих медалях, что он видит во мне исключительно ученицу и друга, но то, как он смотрел на меня в спортивном зале десять минут назад, полностью опровергает эту теорию. Даже я не настолько наивна, чтобы неверно истолковать его взгляд.

Он, наконец, увидел во мне девушку! И от одной этой мысли меня накрывает волной бесшабашной радости, способной смести все на своем пути. Все. Даже железный самоконтроль Никиты Сергеевича.

С улыбкой думаю, что судьба оказалась ко мне добра: еще вчера я считала свою любовь обреченной на вечную агонию одиночества, а сегодня ощущаю пьянящую радость от неоднозначности ситуации. Ответный интерес Вернера открывает совершенно новую главу этой истории: я больше не желаю подавлять в себе чувства и не стремлюсь, во что бы то ни стало, удержать их при себе. Нет. Теперь я хочу взаимности. И, судя по реакции тренера, у меня есть все шансы ее добиться.

Я не глупая – не рассчитываю, что мне будет легко. Несмотря на то, что я совершеннолетняя, и Вернер всего на шесть лет меня старше, в глазах общества наша связь будет порочна. Я готова пойти на риск, но не уверена, что на него пойдет Никита Сергеевич. К тому же, его поведение – вновь отстраненное и подчеркнуто вежливое, красочнее любых слов говорит мне о том, что он находится в стадии отрицания. Но я не собираюсь стоять в стороне и ждать, пока он проанализирует ситуацию, разложит все по полочкам и задвинет меня на самую дальнюю с надписью «Запрещено». Я буду делать все от меня зависящее и даже немного больше, чтобы показать ему, что достойна его.

Несмотря на проблему с плечом, вдохновленная этой идеей я выдаю идеальный прокат короткой программы. Под бурные овации зрителей покидаю лед, чтобы поскорее обнять Никиту Сергеевича. Кто мне после такого успеха запретит это сделать?

Учитывая обстоятельства и наши отношения в последнее время, когда я сама избегала любого физического контакта, Вернер явно ошарашен тесными объятиями, в которые я его заключаю. Его тело деревенеет, и он даже не поднимает рук, чтобы обнять меня в ответ, но на нас нацелены десятки камер, поэтому он, конечно, не может позволить себе оттолкнуть меня.

В КИКе* он садится на пионерском расстоянии от меня на самый край дивана. Только сейчас даже это не способно лишить меня хорошего настроения. После объявления оценок, я с улыбкой победителя придвигаюсь к Вернеру и обвиваю руку вокруг его плеча. Неистово щелкают затворы фотоаппаратов, а я позволяю себе насладиться пряным запахом и волнующим ощущением порхающих в животе бабочек.

По итогам короткой программы я остаюсь первой с солидным запасом в шесть баллов от второго места и вместе с тренером иду на пресс-конференцию. Обычно любой провокационный вопрос журналиста здорово портит мне настроение, но не сегодня. Сегодня я чувствую себя так, будто у меня выросли крылья, и сохраняю несвойственное мне хладнокровие до конца мероприятия. В конце концов, что мне журналисты, когда внутри меня буйно цветет надежда.