– Где будем? – деловито спросил Женька. И без перехода: – Эй, старикан! А что это у тебя на макушке?

– Да какие-то засранцы в машину полезли, пришлось вмешаться, вот и получил по балде. Ничего, уже и не щиплет.

– А-а, ну ладно, – успокоился Женька. – Но ты тогда в самом деле иди приляг, вдруг какое-нибудь сотрясение? Хотя... – Он посмотрел с сомнением.

– Ты чего? – не понял Юрий.

– Да подумал... по старой памяти, старик, откуда у нас мозги?

– Это ты про себя, что ли? – сделал вид, будто обиделся, Юрий.

– А-а! – обрадовался Евгений. – Купился-таки! А с другой стороны, старичок, те, у кого есть мозги, они не здесь, они уже там! Слышал, как умный еврей разговаривает с глупым евреем?

– Ну?

– Не «ну», а, во-первых, снисходительно. Во-вторых, по телефону. А в-третьих... из Нью-Йорка... – сказал и захохотал.

Улыбнулся и Гордеев. Не изменился Женька – легкая натура...

Он набрал в пакеты прилично, видать, не стеснял себя в средствах. На журнальном столике это все не разместилось бы, поэтому раздвинули кухонный и устроились там.

Выпили, стали закусывать, вспоминая старых приятелей: кто теперь где? И получалось так, что те, о ком помнили, либо выехали за границу, как говорится, на ПМЖ, либо померли, не пройдя земной жизни и до половины. А где же те, кого не помнили? А черт их теперь знает...

Женька стал рассказывать, что работал в газете, потом связался с одним интересным сибирским мужичком, осуществлял, так сказать, прямые контакты Белоярска с Москвой, точнее, с Государственной думой.

– И что это тебе дает? – спросил лениво Юрий. Хмель начал потихоньку забирать его. Да и башка вроде бы уже не гудела.

– Что? – неохотно повторил Женька и спохватился: – Слушай, старик, надо срочно телик включить!

– А чего там?

– Да все про Белоярск наш... – став вдруг мрачным, сказал Женька. – Там неделю с чем-то назад застрелили в собственном подъезде бывшего губернатора, который баллотировался на очередные выборы. А следом крупные неприятности со вторым претендентом...

– Это который с наркотой, что ли, попался?

Женька с изумлением уставился на Гордеева:

– Юрка, старик, да ты что, Ванга?

– Нет, – разочаровал его Гордеев, – просто я краем уха с полчаса назад репортаж слышал, но откуда он и о чем конкретно, так и не понял. Да и не хочу, если честно. Надоели все эти гонки, ралли, отстрелы и прочее. Я начинаю думать, что чем скорее и чем активнее и больше они друг друга перестреляют или пересажают, тем будет лучше государству. И народу. А значит, и мне. Наверняка и тебе, Женька, тоже.

– Да-а-а... – лишь вздохнул Елисеев и с тоской посмотрел на своего кореша. – А я, в общем, к тебе именно по этому делу...

– Какому? Покойника защищать вроде нет необходимости. А второй...

– Вот именно, второй. Минаев, директор «Сибцветмета». Знаешь, что производит? Слитки и порошки платины, палладия, родия, иридия, рутения, осмия и до едреной матери всякой черни. Зовут Алексеем. Алексей Евдокимович. Не был, не имел, не привлекался и так далее. Честнейший мужик!

– А чего ж про наркоту говорили? – удивился Гордеев.

– Юра, сказать у нас сегодня можно про человека любую гадость. Обосрать его с ног до головы и при этом не бояться ответственности – это у нас нынче в порядке вещей. Ты что, сам не знаешь?

– Ну все-таки есть же границы... Опять же суд там, моральный ущерб, как говорится...

– Вот именно! Как говорится! – вспыхнул Елисеев. – Я журналист, газетчик. А кроме того, юрист по образованию. Так кто лучше меня знает, как это делается?

– Ну раз знаешь, тебе и флаг в руки. Марш-марш вперед, рабочий народ.

– Я ничего сделать не могу. А ты можешь.