Марина страдальчески поморщилась и, припадая на обе оттоптанные ноги, послушно заковыляла вслед за сестрой и очкариком.

Я выхватила из кармана телефон, тремя тычками в дисплей послала вызов мужу и тоном полководца, приказы которого не обсуждаются и не оспариваются, повелела:

– Коля, ахтунг! Сейчас с десятого этажа на лифте спустится лысый мужик, делай что хочешь, но задержи его!

И только после этого направилась за Мариной, которая поспешила за Иркой, которая помчалась за лысым, который вообще непонятно зачем побежал, как психованный заяц.

Или это Иркино многообещающее «Здра-а-авствуйте!» его так напугало?

Удивляясь, какими нервными бывают представители так называемого сильного пола, я быстро прошла к лифтам.

Там уже никого не было. В левой шахте затихало гудение удаляющейся кабины, в правой, наоборот, нарастал шум приближающейся. С лестницы доносились звуки, свидетельствующие о том, что кто‑то (предположительно – Марина), кряхтя и охая, торопливо спускается по ступенькам, но я не стала следовать ее примеру. Правый лифт как раз подъехал и за считаные секунды доставил меня на первый этаж.

Там я наконец ускорилась, выскочила на крыльцо – и сразу увидела, что можно уже не спешить. Лысый лежал на тротуаре, свернувшись червячком. Над ним стояла Ирка.

Можно было подумать всякое, но я сразу поняла, что подруга не виновата. Лысого уложила не она.

С выражением, которое я бы определила как немой восторг, подруга взирала на распахнутое окно квартиры на втором этаже.

В открытом проеме горделиво высился мой муж. Его рука в высоком замахе позволяла беспрепятственно любоваться прекрасной мускулатурой плечевого пояса. В руке была зажата поллитровая пластиковая бутылочка с водой.

Да, спортивное прошлое приучило Коляна соблюдать питьевой режим, у него на подоконнике всегда пара-тройка таких бутылочек охлаждается.

Я с трудом оторвала взгляд от своего героя, поискала глазами и увидела вторую такую же бутылочку на асфальте.

– М-да, – ожила Ирка. – А я‑то хотела подарить вам дуб-бонсай в горшке, чтобы стоял на подоконнике…

Очевидно, она тоже не затруднилась провести логическую связь между Коляном, стоящим с одной бутылочкой, и лысым, лежащим с другой.

Я представила, чем мог закончиться полет дуба в горшке, с содроганием молвила:

– Не надо нам бонсая! – и снова посмотрела на мужа.

– Что? – чуточку нервно спросил он. – Ты сказала – делай что хочешь, но останови его! Я остановил!

Я покосилась на лысого:

– Он там живой?

– Ой, да что ему сделается, не бонсай же в него прилетел! – Ирка уже вернула себе обычный оптимизм.

– Тогда вы дальше сами, ладно? – Мой герой понял, что может удалиться со сцены.

Я послала в закрывающееся окно признательный воздушный поцелуй и повернулась к лысому, но сказать ничего не успела.

– Что вы с ним сделали? – растерянно хлопая глазами и тяжко дыша, подоспела Марина.

– Задержали, – успокаивающе сказала я.

А Ирка, гордясь чужим подвигом, развернула и расцветила мой ответ:

– Настигли и завалили, как мамонта!

– Как ма… ой! Как мамонта! – неожиданно затрясся лысый.

Я не сразу поняла, что он содрогается от сдавленного смеха.

– Кажись, все‑таки повредился, – расстроилась Ирка.

– Да с чего бы, ему не в голову, а в плечо прилетело, – донеслось из неплотно прикрытого окна.

Я бросила туда комплимент:

– Коля, ты молодец!

Это древний закон: мужчина, заваливший мамонта, заслуживает похвалы.

– А, так вы симулируете? – Ирка бесцеремонно потрясла и. о. мамонта. – Вставайте, прикинуться мертвым не выйдет, мы не отстанем.

– Я понял. – Лысый закряхтел и сел.

Добрая Ирка протянула ему руку и помогла встать на ноги.