Все молчали. Сэр Ричард попыхивал трубкой, Фен задумчиво присел на край туалетного столика. Элизабет сидела, а Адам стоял сзади, опираясь на спинку ее стула. Фербелоу у двери смущенно переступал с ноги на ногу.

– Вот как обстояло дело, – продолжил инспектор Мадж. – И прошу заметить, что, когда прибыл доктор Шанд, в комнате, кроме мистера Шортхауса, никого не было. Будучи разумным человеком, доктор тут все тщательно проверил. Но вы сами видите, в гримерной негде спрятаться. Мало того – войти и выйти здесь можно только через эту дверь.

Мадж вздохнул:

– А теперь с вашего позволения я перескажу показания Фербелоу. Так будет удобнее. Там более что он присутствует. Насколько я могу судить, от его свидетельства будет зависеть вердикт о самоубийстве[5]. Итак, он совершил обход и без четверти одиннадцать вернулся в свою комнату. Дверь, как обычно, оставил открытой.

– Потому что газы, – пробурчал Фербелоу, с вызовом глядя на сэра Ричарда.

– А без пяти одиннадцать в гримерную мистера Шортхауса постучал, а затем вошел некий молодой человек. Полагаю, он был последним, кто видел певца живым.

– Личность установили? – спросил сэр Ричард.

– Пока нет. – Мадж посмотрел на Адама. – Вероятно, мистер Лангли поможет. Молодой человек, я думаю, имеет отношение к театру.

– Волосы темные, – добавил Фербелоу. – Смуглый, похож на еврея.

– Тогда скорее всего это был стажер. Его зовут Борис.

– А фамилия?

– Не знаю, но могу вам показать его, когда начнется репетиция. Да и Фербелоу, я думаю, легко сможет опознать.

– Ладно. – Мадж кивнул. – Вообще-то это не к спеху, да и не так важно, как может показаться на первый взгляд. Молодой человек пробыл в гримерной мистера Шортхауса примерно десять минут и…

– Подождите! – прервал его Фен и посмотрел на Фербелоу. – Вы слышали, о чем они говорили?

– Нет, – ответил сторож. – Дверь, видите, какая толстая.

– Когда молодой человек вышел из гримерной примерно в пять минут двенадцатого, – продолжил инспектор, – Фербелоу…

– Извините, – произнес Фен, – но вынужден вас снова прервать. Мистер Фербелоу, скажите, пожалуйста, когда дверь гримерной открыта, вам из своей комнаты видно, что там происходит?

– Нет, сэр. Гримерная находится под углом к моей комнате. Мне виден только небольшой кусочек. И то плохо.

Профессор Фен кивнул:

– Понимаю, спасибо. Продолжайте, инспектор.

– Фербелоу проводил молодого человека вниз к служебному входу и попрощался. И потом без промедления вернулся в свою комнату и посмотрел на часы на каминной полке. Они показывали десять минут двенадцатого. Таким образом, он отсутствовал самое большее три минуты.

– Верно, – восхищенно произнес сторож. Ему нравилось, как аккуратно передает его слова инспектор.

– И вот теперь мы дошли до самого главного, – объявил Мадж. – Фербелоу готов подтвердить под присягой, что с десяти минут двенадцатого до прибытия доктора Шанда в половине двенадцатого в гримерную мистера Шортхауса никто не входил и не выходил.

– Разговаривая с Адамом, он следил за дверью? – спросил Фен.

– Да, краем глаза, – буркнул сторож.

– И я тоже, – сказал Адам, – могу поручиться, что за это время ничего не происходило. Я бы определенно увидел, если кто-то вошел или вышел из гримерной Эдвина. Света было достаточно из комнаты Фербелоу.

На румяном лице профессора явно читалось удовлетворение.

– У меня два вопроса к инспектору. Был ли рядом стул, с которого Шортхаус спрыгнул, если решил покончить с собой?

– Да, сэр. Высокий табурет, какие имеются у стойки бара. По словам Фербелоу, табурет принесли из бутафорской. Сейчас он изъят и отправлен на экспертизу. Когда доктор Шанд вошел в комнату, табурет был повален.