- Охотница за проблемами если только… - не удержался дядя Дони, но Икел будто не услышал.

- Тихея подбила меня стрелой, когда я вылетел посмотреть на человеческие поселения… А потом нашла в Лесу! Я так испугался, думал: вот он, мой конец… - с придыханием рассказывал парень, - Но Тихея меня благородно пожалела, - он тепло мне улыбнулся.

- Подбила, в смысле, попала в тебя? - не поверил дядя.

Парень кивнул.

- Ну конечно! Разве Тихея могла не попасть? Она же лучший стрелок пограничья!

Я поперхнулась чаем и опустила глаза. Ну да, я немножко приукрасила! Но, в конце концов, кто еще может похвастаться тем, что подстрелил злого духа?! Все-таки какие-то основания гордиться собой у меня есть…

И все-таки под пораженным и слегка насмешливым взглядом дяди Дони, на лице которого медленно расплывалась улыбка мне стало жутко стыдно.

- Икел, не надо… - попыталась я остановить его.

- Я знаю, что тебе нравится скрывать свой талант, но это же твои друзья!

Диана раздражено скривилась, глядя на Икела, а дядя Дони счастливо улыбнулся.

- Да мы знаем, на самом деле, что она у нас талант! - покивал он, - Но из друзей тайны выпытывать - не дело.

- Дядя Дони… - жалобно зашептала я, но их уже было не остановить.

Следующие пятнадцать минут два зубоскала неустанно нахваливали меня, вгоняя в краску. И отнюдь не гордого смущения. И все это под взглядом Дианы, в котором читалось обвинение пополам с легким злорадством. Я не злилась.

Просто на мгновение представила, насколько должен был испугаться дядя Дони, увидевший меня в Лесу, и Диана, которой сказали, куда меня нелегкая понесла. Это я знала, что не одна и не пропаду. А они - не знали. Об этом я подумала, и позволила им спокойно спустить пар.

И все же досадливо скрипела зубами.

- У нас пост! - воскликнула болезненно худая женщина, вырывая из рук сына пирожок с мясом.

- От всей души поздравляю, - покивал Рез, доставая из пакета другой, - А у меня червячок! Его надо заморить…

- Не язви, - на кухню зашел отец, успокаивающе поглаживая жену по спине, - Сын, зачем ты опять расстраиваешь свою мать?

Рез закатил глаза.

- Ее расстраивает, что я хорошо ем? Ничем не могу помочь.

Женщина всхлипнула.

- Ну сколько можно… Почему ты всегда такой?.. Лишь бы язвить и паясничать, лишь бы язвить и паясничать - ничего светлого в тебе…

- Ну почему же - волосы! - не согласился юноша, с наигранным удивлением округляя глаза.

- Отдай, - отец протянул руку.

Парень скосил взгляд в сторону выхода, но отец тут же загородил проход своей мощной фигурой.

- Отдай, - повторил он, - В эти дни нужно очищать тело, а не кормить его всякой дрянью.

- Это мое, - покачал головой парень, - Не отдам.

Он попытался пройти, но уже знал, что его так просто не отпустят. И действительно, отец схватил за мягкую, пухлую руку, заставляя болезненно кривиться, и легко вырвал мешок со снедью. Все как всегда.

Рез зло скривился и завопил.

- Это мое! Мое! Я купил за свои деньги! Какого дьявола?!

Отец встряхнул его, успокаивая.

- Перестань истерить. Это всего лишь еда.

- Моя еда! Моя! - не успокаивался парень.

- Пока ты живешь в моем доме, ты будешь жить по моим правилам, понятно?

Отец как всегда говорил спокойно и холодно, и это бесило Реза еще больше, распирая бешенством нутро. На глазах вскипели злые слезы. От мысли о том, что теплые, румяные бока пирожков - только-только из печи! - не найдут на его зуб, не осядут в его желудке захотелось натурально разрыдаться.

Он не помнил, как выбежал из дома, все-таки вырвавшись из захвата отца, но убегая, он то и дело оборачивался. Мысль о том, что его еда осталась там, была как поводок. Тянула назад, шептала, что надо вернуться, прокрасться, забрать вкусности… Рез стиснул зубы и побежал обратно к пекарне. Да, денег почти не оставалось, но это было выше его сил.