«Служителей фемиды» на Лубянке раздражало «негативное влияние» нового арестанта на сокамерников, и то, что он не в общей упряжке6 страха, безысходности и растерянности, как остальное стадо подневольных ведет себя. Вновь поступивший заключённый молча переносил все издевательства. Тюремные палачи, опытные физиологи, на такой работе изучили, что жизненный ресурс организма человека рассчитан на три-четыре дня. С новичком надеялись управиться за неделю. Тушили сигареты о лоб, затылок, уши, в местах достоинства мужского. Чтобы пальцы рук у Савелия сохранить (авось «вражина» собственноручно напишет признание), на ногах под ногти вонзали острые предметы.
Но этот худосочный, избитый, кровоточащий, сутками лишённый сна арестант свёл на «нет» все старания и усердия мастеров выбить нужные признания. Молча, без жалоб, ползком добираясь до нар, оклемавшись, предавался молитве. Ослабевшему оказывал помощь, нужное слово находил для «павшего духом», хлебом, делился кашей с нуждающимся. Дошли слухи, что арестованные с интересом слушают его проповеди о сущности Божьей.
Глава 5. Искушение
…Простота в сознании
Чуткость в созерцании
Преданность в доверии
Смелость в искуплении.
Совершенство в действии
Осторожность в следствии
Вера в искушении.
поэт Андрей Алейник.
Все, что могли, получить жрецы правосудия от подследственного Савелия Димитриева – это его честное признание, для чего он проник на Лобное место России. Это, казалось бы, давало право поставить точку в уголовном деле, но одно «но», самое важное, этому мешало: они не могли согласиться с тем, что арестованный свершил задуманное в одиночку, без сообщников, и все действия блюстителей закона склонить его к оговору других лиц сводились к нулю.
«Служителям фемиды» необходимо было «громкое дело» с большим числом преступников, а дело одиночки-террориста их не устраивало, как никак, а покушение на самого и где – в центре страны советов. А потому, главный обвиняемый должен был не просто признать факт покушения на большевика №1, а выступить с осуждением своих вражеских намерений. Но вот никак хлипкий на вид солдатик, имея всего-то за душой старую веру в Бога, не ломался, не давал ложных показаний, не отрекался…
Наконец-то до инквизиторов дошло, что корень всех их неудач не в простом упрямстве, физической выносливости, а в крепости убеждений заповедей Христа. Было ясно: пока он останется верующим, результата им не добиться.
Возмущению главного стража правосудия не было границ: «Вы, силище самое сильное в мире, какого-то там старообрядца из сибирской глуши переубедить, переуверить не можете… даю неделю, чтоб он позабыл, как молиться да креститься… и пожелал бы стать коммунистом».