Аня села, с удивлением отметив, что головокружения нет, ничего не болит, нет тошноты, только легкая сонливость, какая бывает сразу после пробуждения. Поврежденная ядовитым растением рука вновь обрела прежнюю чувствительность, хотя шевелить ею было еще неприятно; тем не менее воспаление прошло, а волдыри сдулись и покрылись подсохшими струпьями. Возможно, это такой эффект от растения: острый и болезненный, но недолгий?

Несмотря на столь позитивные новости, Аня сомневалась: а все ли так хорошо, как кажется? Еще со школьных времен она помнила уроки по ОБЖ, где им рассказывали о симптомах лучевой болезни. А в том, что недавно она пережила именно их, девушка была уверена на все сто. Не нужно таскать с собой счетчик, чтобы понимать, какой уровень радиации накопили в себе все эти вещи, пыль и мусор, да и сами дома. Аня же сперва надышалась пылью, потом влезла в едкий мох, поддавшись панике, напялила противогаз, лежавший тут не иначе как с самой аварии (какая глупость!), а теперь вот проспала в доме, рядом с кучей хлама, черт знает сколько времени. Оно ведь фонит еще как, ну точно!

Ане снова стало не по себе, сердце забилось быстрее, кожа пошла мурашками, кажется, ее замутило… Но нет, это удары сердца раздражают пищевод и желудок, а гусиная кожа – от сквознячка из дыры в окне. Два глубоких вдоха – и признаки испуга стали почти незаметны. Аня даже немного удивилась: несколько часов назад она сходила с ума, а сейчас в голове наступил непривычный штиль, словно за прошедшее время она исчерпала все свои запасы страха, и теперь в ее страхохранилищах гуляет ветер. Разумеется, девушка не разучилась бояться, вот только это чувство как будто отошло на задний план, доказав свою бесполезность.

Памятуя все тот же школьный курс, Аня предполагала, что чудесное улучшение ее самочувствия, скорее всего, временное, ведь при лучевой болезни всегда наступает период мнимого выздоровления, своего рода маленькая передышка продолжительностью от нескольких часов до дней, прежде чем начнется настоящий кошмар. Аня видела все подробности в фильме, который ее классу крутили на том же уроке. Еще тогда, под впечатлением от увиденного, девушка передумала поступать на врача и выбрала более безопасную, по ее мнению, профессию учителя. Нынешние же обстоятельства намекали, что где-то она ошиблась.

Сколько у нее времени? Поразмыслив, Аня решила, что сутки ее организм продержится. Возможно. Отключилась она во второй половине дня, скорее всего уже вечером, а сейчас вроде бы утро, хотя точно сказать сложно: солнечное пятно заволокло тучами. Выходит, спала она вечер, ночь и часть утра. Допустим, время до вечера у нее есть, а может, даже следующий день. Что можно успеть за сутки? Попытаться выбраться отсюда? Аня не пройдет и половины пути, а если учесть, что дорогу она не помнила, то до границы ей не добраться и за неделю. Ориентироваться по солнцу она не умела – это смогла бы Катя, а Аня даже с компасом в трех соснах заблудится. Тогда что ей остается? Какой смысл пытаться выживать, если в скором времени придет смерть, да еще какая. Мучения, что Аня пережила несколькими часами ранее, покажутся ей цветочками, когда боль вернется с новой силой и все ее тело оплавится и будет заживо гнить и разваливаться, как нагретый воск. Тогда уж лучше умереть сразу, быстро, пока еще можно сделать это не так мучительно… Аня даже улыбнулась от абсурдности собственных размышлений. Самоубийство? Она? Даже если Аня и решилась бы на такое, то как? Повеситься – где она возьмет хорошую веревку в этих условиях, тут же все давно сгнило, а ее штаны и футболка не слишком годятся для таких целей. Надежного и смертельного яда у нее нет. Можно, конечно, порезать вены – битого стекла хоть отбавляй, но… Аня прекрасно понимала: она слишком любит жизнь, чтобы так просто и легко принять смерть, подарить ее самой себе. Нет, не здесь и не так. У нее еще есть немного времени и последний вариант: попытаться найти кого-то здесь, в Зоне. Их лже-проводник явно не единственный в своей профессии ходок за периметр, есть и другие… сталкеры (кажется, так называют этих людей), среди которых найдется кто-то, кто сможет и согласится ей помочь – довести до границы, например.