– Все в порядке, Том. Она сжимает мою руку. – Ты не знал.

Я кладу ладонь на грудь. «Я никогда больше не убью цветок».

И я имею это в виду. Я никогда больше не убью цветок.

Мое заявление вызвало улыбку на лице Дейзи. Она тянет меня за край футболки, приближая меня к себе. Теперь я понимаю, что нас разделяет всего около шести дюймов, и она смотрит на меня своими ясными голубыми глазами. Я едва могу здраво мыслить, но в моей голове есть одна мысль, которая очень, очень ясна:

Поцелуй ее!

Поэтому я делаю это. Я наклоняю голову и прижимаюсь своими губами к ее губам. И они такие же мягкие и идеальные, как я себе представлял. Она такая миниатюрная. Я не крупный парень, но она намного меньше меня. Если бы я схватил ее голову и резко повернул ее влево, я мог бы сломать ей шею. Это даже не составит труда сделать.

«Вы очень хорошо целуетесь, мистер Брюэр», – выдыхает Дейзи, когда наши губы наконец расходятся.

«Спасибо», говорю я.

Она подмигивает мне. «Твой первый раз?»

Я колебался лишь мгновение, прежде чем решил солгать. "Да."

«Мой тоже». Она игриво проводит пальцем по моей груди. «Я всегда знала, что ты будешь моим первым поцелуем».

И теперь я вдвойне рад, что солгал. Не похоже, что у нее есть какой-либо способ узнать правду. Никто, кроме меня, не может ей сказать.

«Я хотела бы сделать это снова очень скоро», – говорит она мне.

– Как и я, – говорю я неловко.

И только когда она отстраняется от меня, я понимаю, что пока мы целовались, ромашка выпала из ее пальцев. Когда я смотрю вниз, то вижу под кроссовками белые лепестки, разбившиеся о тротуар.

Я не могу перестать трястись.

Полиция здесь. Офицеры в бумажных ботинках и перчатках топотом входят и выходят из квартиры Бонни, делая то же, что и полицейские на месте убийства. Я сидела на дорогом кожаном диване Бонни, на котором она была так рада получить выгодную сделку, и провел последние двадцать минут, раскачиваясь взад и вперед и обнимая себя. Никто не просил меня выйти на улицу, и это хорошо, потому что я не думаю, что смогу сейчас идти.

Рэнди был тем, кто вызвал полицию. Я до сих пор слышу его голос, эхом отдающийся в моей голове. Ее зовут Бонни Гриффин. Она попросила меня прийти починить ее туалет, и мы нашли ее в спальне. И она… она мертва.

Я никогда не выкину из головы образ Бонни, лежащей в этой кровати, – пока я жива. Это была не женщина, которая просто заснула и не проснулась утром. Она не была такой уж мертвой. Не думаю, что я когда-либо видела столько крови за всю свою жизнь, а крови я видела довольно много.

Женщина-офицер подходит и садится рядом со мной. Волосы ее собраны в тугой пучок, но лицо у нее доброе. Она осторожно кладет руку мне на плечо, словно боится, что я сломаюсь.

– Как ваши дела, мисс Шоу? она спрашивает.

Я не совсем могу справиться с ответом. Полагаю, это сам по себе ответ.

«У нас снаружи инструктирует детектив», – сообщает мне офицер. – Он хотел бы задать тебе несколько вопросов, если ты не против? Как ты думаешь, ты готова к этому?»

Опять же, я не могу заставить свои голосовые связки работать.

«Я знаю, что это тяжело», – мягко говорит она. – Но ты хочешь узнать, кто сделал это с твоим другом, не так ли?

Я делаю. Я действительно так думаю. Кем бы ни был монстр, который сделал это с Бонни, я хочу, чтобы он заплатил. Потому что она не заслужила такой участи. Никто не заслужил.

И тот, кто сделал это с ней, – больной, больной человек. Его нужно запереть, а ключ выбросить.

– Хорошо, – хриплю я. «Я сделаю все возможное».

Моя голова вздрагивает от звука открывающейся входной двери. Предположительно, это тот детектив, которому поручено выяснить, что случилось с Бонни. Несмотря на то, как ужасно я себя чувствую в этот момент, мне нужно прямо сейчас надеть штаны для большой девочки. Это единственный способ помочь моему другу добиться справедливости. Надеюсь, они назначили одного из своих лучших детективов, и он выследит убийцу как можно скорее.