— О, это пожалуйста.

Дерек остался в лавке, а я вышла на улицу вместе с Ласом, чтобы подумать над преображением моего каменного друга. Уже когда мы стояли у статуи и фей задумчиво её рассматривал, он совсем тихо произнес:

— Ты не думай, что мой брат бесчувственная скотина.

Мы неожиданно перешли на «ты», но это не казалось грубостью. Напротив, скорее, такой ход разрядил обстановку.

— А иногда очень хочется. И ведет он себя подобающе.

— Он хочет стать непробиваемым строгим королем, который всё и всегда будет делать правильно, но, увы, это невозможно. Да и не нужно. Живое существо никогда не сможет делать всё чётко по плану. Вот только мой брат не хочет этого признавать.

— Я всё понимаю, но при чем тут я? – я краем глаза глянула в окно. Дерек стоял на том же месте, явно раздумывая над ситуацией. Похоже, не слышал нашего диалога.

— Контракт с Виктором – его главная ошибка. Вот он и злится. И поскольку с твоего отца уже взятки гладки, вымещает гнев на тебе.

— Ох, ну да, это очень веское оправдание.

Мы с Ласом простояли молча ещё с десяток секунд, делая вид, что очень внимательно осматриваем статую.

— Ты ведь знаешь, чуть больше десяти лет назад между Первым миром и Афшером шла война? Она сильно отразилась на жизни людей и на Дереке в особенности…

Лас также прислушался и продолжил лишь после того, как не обнаружил лишних свидетелей:

— Королю и королеве пришлось на долгие годы попросту выпасть из жизни и воспитания своих детей, они не появлялись дома. Почти всё время проводили в Афшере или в других частях Первого мира. Дерек и его сестра жили с моей матерью. А то были самые сложные подростковые годы. Именно в то время брат так изменился. Он считает, что к войне привела мягкая политика его отца, нашего действующего короля. И теперь делает всё возможное, чтобы превратить себя в его противоположность – бесчувственного робота, который уж точно не допустит человечных ошибок…

Сокровенный рассказ Ласа заставил задуматься. Теперь всё вставало на свои места. Человек из такой великой семьи не может взрастить в себе ростки скверного характера без почвы для них. Да, Дерек был резок и грубоват, но теперь я понимала, почему он ведет себя именно так.

Стало искренне жаль дракона. Не представляю, как бы я перенесла в детстве разлуку с родителями из-за столь страшных событий.

— Значит, он так предвзято относится к эшритам как раз из-за конфликта, что был в прошлом?

Фей кивнул.

— Кроме того, когда королева вернулась после заключения мирного договора, она заболела. Дерек считает, что её проклял кто-то из ваших.

— Но почему же эту теорию не проверили ещё тогда?

— Возможно, королева подозревала, но… если бы об этом узнали, война вспыхнула бы вновь. А Первый мир и так пострадал. Потомки джиннов – единственный народ, который может выступить опасным противником против нас.

— Как всё это печально, – я ещё раз взглянула на Дерека через окно. – И даже так он набрался смелости пойти к моему отцу, чтобы спасти маму.

— Смелости или слабоумия с отвагой – это как посмотреть, – Лас усмехнулся. – Одно ясно: ситуация получилась сложная, и мой брат может вести себя резко в таких условиях. Ты уж не злись на него слишком сильно.

Вдруг Дерек посмотрел в окно. Наши взгляды встретились. Дракон подозрительно прищурился. Мы с Ласом моментально сделали вид, что очень заняты рассматриванием статуи. Однако уже через несколько секунд входная дверь открылась, и оттуда высунулась рыжая голова.

— Обо мне говорите? – недовольно прошипел дракон, сжигая нас взглядом.

— Нет, – моментально отреагировала я.

— А о чём же?

Я зависла. Тогда Лас поспешил ответить крайне задумчивым тоном: