– А после этого никаких эпизодов?

Зейнеп покачала головой:

– Нет, господин комиссар, после этого он как под землю провалился. И вот, спустя годы, он, кажется, снова начал убивать…

– А как тут не начать? – опять завел шарманку Али. – Столько извращенцев развелось у нас в стране! Вот человек и не выдержал, принялся за работу…

Отлично, мой подчиненный дошел до того, что открыто защищает преступника. Но сейчас у меня не было настроения философствовать с ним о природе справедливости.

– О’кей, а сколько всего человек убил Слепой Кот до настоящего момента?

– Двенадцать, господин комиссар, – сразу ответила Зейнеп. – И все преступления были совершены в двенадцатом году. Видимо, число двенадцать для него имеет особое значение…

Она на секунду замолчала и посмотрела на меня, чтобы понять, какое впечатление произвели ее слова.

– Но почему именно двенадцать? Что он этим хочет сказать? – В глазах Зейнеп заплясал огонек любопытства. – Мы пока этого не знаем, но скоро выясним.

Да, перед нами выросла загадка под названием «Слепой Кот». Безумец, который возомнил себя орудием справедливости. Вероятно, убивая, он пытался справиться со своей внутренней болью.

Чтобы не осталось никаких пробелов, я уточнил:

– И все двенадцать убитых в двенадцатом году были педофилами?

Зейнеп поправила упавшую ей на глаза прядь волос:

– Да, именно так, господин комиссар, именно педофилы. Все были осуждены по статье, связанной с педофилией. Некоторые сами признали свою вину, другие были опознаны пострадавшими детьми. У каждого в деле как минимум по два эпизода по растлению малолетних.

– И Слепой Кот убивал всех одним и тем же способом?

Моя подчиненная уверенно кивнула:

– Да. Все были убиты выстрелом в затылок, на глазах – красная шелковая повязка, кусок правого уха отрезан, тело оставлено в местах, где бывают дети, а рядом с трупом оставлена игрушка.

– Двенадцать педофилов убито в двенадцатом году! – вновь вскинулся Али. – И это, если мы еще всех нашли! Могли быть и другие…

– Слушай, я так не думаю, – перебила его Зейнеп. – Слепой Кот не скрывал своих убийств – наоборот, он хотел, чтобы о них знали. Ему было важно показать, что он наказывает преступников. Он верил, что вершит правосудие. Но, что еще важнее, видимо, когда он был ребенком, к нему кто-то приставал или даже его изнасиловал. Так он пытается отомстить людям, которые разрушили его жизнь… Возможно, и число двенадцать с этим как-то связано. Возможно, его изнасиловали двенадцать раз…

– Или двенадцать человек за один раз, – выдвинул я версию.

Наша прекрасная коллега не смогла такого вынести:

– Господин комиссар, не может такого быть, чтобы двенадцать человек на одного маленького ребенка…

Я знал о вещах и пострашнее, но углубляться в эту тему было бессмысленно.

– Хорошо, а у нас есть еще какая-то информация по этому человеку? Что-то связанное с личностью Слепого Кота? Какие-то улики, свидетели, зацепки?

В ответе Зейнеп сквозила безнадежность:

– Нет, господин комиссар, он и правда очень профессионален. Двенадцать эпизодов, и нигде не прокололся. Ни следа, ни улики, ни волоска. Никто ничего не видел, ничего не слышал. Он хорошо знает наш подход к расследованиям. Может быть такое, что он сам из наших…

Али взорвался смешком:

– А вдруг это наш Шефик? Глава отдела криминалистики, он знает все о том, что обычно оставляют убийцы на месте преступления.

Ни Зейнеп, ни я даже не улыбнулись. Не выношу, когда даже в шутку в число подозреваемых включают кого-то из коллег.

– А кто занимался этим делом, Зейнеп? – Я показал на синюю папку. – Кто расследовал убийства Слепого Кота пять лет назад?