– Я не слышу твоего ответа, – доносится до меня довольный голос Макса, пока я пытаюсь отдышаться.

А что он спросил? И зачем вообще разговаривать во время секса?

Распахиваю веки и тут же встречаюсь взглядом с Максом. Его зеленые глаза сияют, а на щеках красуются ямочки от широченной улыбки. И это бесит.

Макс опирается на руку справа от моей головы и льнет ко мне с поцелуем. На этот раз невероятно нежным и мягким. На который у меня совершенно нет сил отвечать. Тело все еще дрожит после оргазма. Нахожу в себе силы провести пальцами по его мускулистой спине, слегка царапая ее, пока ладонь Макса путешествует по моей груди. Он несколько раз проводит по набухшему соску, вынуждая меня в очередной раз испытывать возбуждение. Разорвав наш поцелуй, Макс переключается на мою грудь. Он накрывает сосок губами, покусывая его и кружа по нему языком, и я сдерживаю крик, который норовит вырваться изо рта.

О господи, где он этому научился?

– Так мне уйти? – шепчет Макс, переходя к другой груди.

Опускаю взгляд и замечаю, как сильно он возбужден. С губ срывается отчаянный стон.

Мы ведь можем переспать еще раз? Ну то есть если мы переспим не один раз, а два, но все это за одни сутки, то это ведь просто будет считаться одной большой ошибкой, а вовсе не двумя маленькими? Хотя думать о чем-то маленьком, глядя на вовсе не маленькое достоинство Макса, – это какой-то сюр.

А, к черту. У меня была идеальная жизнь на протяжении двадцати одного года. Зря, что ли, говорят, что на ошибках учатся? Нужно хоть разок ошибиться. Ну или два разочка, но кто считает?

– Заткнись уже и возьми презерватив, – выдыхаю я, прикусывая губу.

– Я так и думал.

С ухмылкой Макс вновь целует меня, а затем тянется к своим шортам, чтобы позаботиться о защите. Раскатав латекс со скоростью ультразвука, он без промедления наполняет меня. С моих губ срывается удовлетворенный стон, а глаза непроизвольно закатываются от удовольствия.

– Вот так… да, – постанываю я.

– Смотри на меня, – просит Макс, и я распахиваю веки.

Он не отрывает от меня взгляда, снова и снова двигаясь во мне неторопливыми толчками, и я все же прикрываю глаза, чтобы спрятать от него свою уязвимость.

Ему нельзя узнать, что все эти три года я продолжала его любить.

– И ты серьезно пыталась отрицать то, что тебе было хорошо ночью? – На его лице красуется ухмылка.

Хватаю его за задницу, притягивая ближе к себе, и начинаю подмахивать ему навстречу, чтобы он заткнулся. Разговоры все портят.

– М-м-м, детка, – мычит Макс, после чего целует меня.

Я даже не поправляю это его «детка», ведь я вот-вот кончу. И если ему удастся снова довести меня до оргазма, то он может называть меня даже Иисусом.

– Глубже, Макс, – приказываю ему в губы.

Макс послушно отстраняется от меня и выпрямляется на коленях. Взяв меня за голени, он забрасывает мои ноги к себе на плечи. Его движения сразу же ускоряются. Он крепко сжимает мои бедра, вонзаясь в меня на запредельной скорости. Идеальный пресс Макса покрывается испариной, губы приоткрываются, а глаза становятся темнее ночи.

Чертовски горячо. Как в гребаном порно.

– Скажи, что это не ошибка, – просит Макс, замедляясь, когда я уже почти сорвалась в пропасть.

Твою мать. Я ведь так близко. Почему ему так нравится болтать во время секса?

– Макс…

– Скажи, – практически умоляет.

Я понимаю, что это больше не должно повториться. Никогда. Поэтому сейчас наслаждаюсь каждой секундой самого потрясного секса в моей жизни. И эта болтовня все портит.

– Это не ошибка, – послушно повторяю я, глядя ему в глаза, лишь бы он уже заткнулся и дал мне улететь в эту гребаную бездну.