– Людмила Петровна, мы хотим вас пригласить на ужин в эти выходные, – сказала я уверенно.

– Кто это мы?

– Я с Даней и наши родители.

Людмила Петровна посмотрела за мою спину, где поддакивал пораженный разрядом стеснительности Даник. Мило улыбнувшись, спустя мгновение раздумий она произнесла:

– Хорошо, я приду.

Мы вышли на улицу. Я сияла от счастья, представляя, как у нашей учительницы все сложится с дядей Никитой и мы будем часто проводить вечера вместе. Даник же в противовес мне погрузился в какие-то мрачные мысли.

– Ты не рад? – спросила я, рассматривая хмурое лицо друга.

– Чему? – растерянно спросил он.

– Что наша Люда будет с твоим папой?

– Во-первых, они просто поужинают, – ответил Даник сердито.

– Ах, это неважно, – подхваченная светлыми фантазиями о будущем, сказала я.

– Во-вторых, сейчас есть дела посерьезнее, – он холодно посмотрел на меня.

– Какие?

– Юля, ты пойдешь на казнь?

Я вмиг потускнела. Почему-то до этого вопроса, до этого взгляда Даника я даже не рассматривала вариант с походом на площадь, уверенная, что для меня он будет иметь печальные последствия, как сказала Людмила Петровна.

– А ты пойдешь?

– Да, – без раздумий ответил Даник.

Тогда он выглядел так мужественно, так великолепно, что я сразу произнесла:

– Я с тобой.

– Ты уверена?

– Я с тобой, – повторила я.

Даник даже не думал меня отговаривать.

– Хорошо. На площадь не пойдем. Пойдем на чердак многоэтажки, что чуть в стороне. Там хорошо все видно, но жутких деталей мы не различим.

Несмотря на ясный день, город был пуст. Серые потрескавшиеся стены домов выстраивали пустые коридоры улиц. Мартовское солнце отчаянно пыталось покрыть благоухающим светом угрюмый полуразваленный город. Голые прутья деревьев выстраивали деревянные решетки на пути к голубому небу. Природа только набиралась сил для первого весеннего вдоха. Прохладный ветер напоминал о совсем недавно ушедшей зиме.

Мы разошлись с Даней по домам, договорившись встретиться за час до прилета самолета. Дома мама усадила на коленки Славика и читала ему сказку, а брат тыкал пальчиком в картинки, узнавая знакомых героев. Папа еще утром ушел на работу и должен был вернуться не раньше вечера. Всех военных, не занятых в боевых действиях и охране территорий, созывали на площадь на каждую казнь. Они выстраивались в шеренгу и, как только подлетал самолет, прикладывали ладонь к виску, отдавая честь героям, погибающим за Родину у всех на глазах.

Я пообедала, переоделась и села на диван рядом с мамой и Славиком. Тут меня осенило, что мой поход с Даней на чердак не согласован с родителями. А ведь они совершенно точно против.

– Мама.

Мамочка перестала читать и посмотрела на меня.

– Я сегодня иду на казнь.

– Кто тебе такое сказал? – ее мягкий и напевный голос, которым она читала книгу, приобрел металлический отзвук.

– Сама решила.

– Ты с ума сошла. Никто никуда не идет.

– Я хочу быть там. С Даником.

– Он тоже идет?

– Да.

– Его отец знает?

– Нет. Дядя Никита уже на площади, скорее всего.

– Значит, и тебе, и Даниле я запрещаю даже думать об этом.

Мама говорила размеренно и твердо. Славик напряженно поглядывал то на маму, то на меня. Мамочка убрала книгу в сторону, сняла с колен брата и, встав передо мной, произнесла:

– Ты – ребенок и не должна все это видеть.

– Но по закону, – встряла я.

– Мне плевать на закон! – закричала она. – Слово матери для тебя должно быть законом!

Я представила, как Даник один сидит на чердаке и рыдает после увиденного, как его некому пожалеть. Отчаянная злость подступила к горлу:

– Значит, мне плевать на законы матери! – закричала я в ответ и выбежала из зала в свою комнату.