— Девчонки, вам сюда, в натуре, — пригласил Чижов, показывая рукой на вход рядом с собой.

— С чего бы? — спросила Катя, я промолчала, подозревая подвох. Существование в одном классе с Дубининым меня многому научило.

Чижов довольно усмехнулся и заявил:

— Ну, вот же: мэ — мадамский, же — жентльменский.

Мальчишки заржали. Алимбаев случайно обернулся и тихо сказал:

— Атас, Шапокляк идёт.

Они с другом скрылись в туалете. Нам стали слышны голоса.

— Лариса Германовна, они точно в эту сторону пошли.

— Спасибо, Таня.

И это ещё я была своим прозвищем недовольна? Тут же назвали именем вредной старушки из мультика красивую молодую учительницу. Наверное, из-за имени.

Мы с Катей переглянулись и тоже зашли в туалет. Внутри, к моей радости обнаружились кабинки, как в общественных уборных, а не дырки в дощатом полу. Когда гостила у тёти в деревне, всегда боялась в эту дыру шлёпок уронить.

— Смотри, побелка свежая, — заметила Катя, когда мы уже направлялись на выход. — Наверное, так положено: обновлять после каждой смены.

У умывальников мы помыли руки и побрызгали друг на друга водой. Тучки разошлись, и стало даже жарковато. К нашему возвращению девчонки уже разложили вещи и сидели около Нелли.

— Сыграй ещё что-нибудь, — попросила полная высокая девушка, кажется, Света.

— А мы тут, плюшками балуемся, — сказала Неля, увидев нас, и очень похоже изобразив Карлсона.

Она приглашающе кивнула. Поскольку на кровати рядом было бы тесновато, мы уселись на тумбочки. Неля спела песню, которую я раньше не слышала. Кажется, домашние девочки, вроде меня, многие вещи пропускают. Последний припев: «Милая моя, солнышко лесное», пели уже все.

— Откуда ты столько песен знаешь? — спросила Света, когда Неля закончила играть.

— У меня предки постоянно на Грушу ездят, — ответила Неля. — Это Грушинский фестиваль бардовской песни. Меня хотели взять, но в восьмидесятом отменили из-за олимпиады, а теперь переименовали в фестиваль патриотической песни. Папа решил, что лучше мне сюда. А я и патриотические могу!

Неля заиграла «Дан приказ ему на запад». Может, она хотела только показать, но мы подхватили и допели до конца.

— Правильные песни поём, — раздалось от порога. Елена Семёновна, а это она сказала, прошла к нам и села на тумбочку рядом со мной. — Пока не забыла, девочки, я договорилась, что вы можете пользоваться душевой ежедневно в тихий час. Ключ будете брать в прачечной.

— Вот спасибо! — воскликнула Катя. — Кому как, а для меня один банный день в неделю — это мало.

— Сегодня занятий не будет, организационный день. Сразу после линейки идите в отряды, поможете придумывать названия и речёвки, — продолжила Елена Семёновна. — Я с вами буду заниматься только эту неделю. В субботу уезжаю. Вы остаётесь с Ириной Ивановной. В начале третьей недели к вам на один день приедет с лекцией кто-то из инструкторов горкома.

Не только я не удержала разочарованного возгласа. Имя второй сопровождающей я, конечно, узнала, но это не радовало.

— А нельзя, чтобы вы с нами остались? — спросила Неля.

— Не получится, — с сожалением ответила Елена Семёновна. — У меня почти сразу вторая командировка, в областной центр. Ладно, собирайтесь, вот список, кому, в какие корпуса идти. Пойду, наших мальчиков потороплю.

Первая линейка на плацу с памятником получилась по-настоящему торжественной. Произносили речи директор и старшая вожатая, реял на флагштоке красный флаг, звучал гимн пионеров «Взвейтесь кострами». Серьёзность обстановки охватила даже хулиганистый старший отряд. Формы в «Звёздочке» не требовалось, поэтому дети лишь повязали красные галстуки и прицепили значки к обычной одежде. Как и мы, только значки у нас были комсомольские.