Михаил казался искренне возмущённым тем, что его жизнь потревожили посторонние. Катя, поначалу решившая, что он просто приехал в лес на охоту или рыбалку, пришла в ступор. И, глядя на него, вспомнила о людях-затворниках. Видимо, Миша со своим сыном были как раз из таких. Эти люди осознанно уходили подальше от общества и отказывались от всех – или почти всех – благ цивилизации. Некоторые из отшельников даже умудрялись прожить таким образом всю жизнь: в лесу, степи, пустыне или даже на необитаемом острове.

В этот момент в дом, неся в руках лукошко с ягодами, вошёл Матвей. Он лишний раз подтверждал её мысли. Нет, он не был похож ни на одного парня, которого она видела прежде. Спортивный, подтянутый, с грубыми руками и ясными глазами: по нему видно, что он не проводит дни, сидя в телефоне или за компьютером, как большинство ровесников.

– Так и что там с вашим лагерем? Что у вас там стряслось, а, ребятишки? – поинтересовался Миша, отрывая её от раздумий. Катя покраснела так, словно её поймали на чём-то постыдном и легкомысленном.

Катя, сбиваясь, поведала им о событиях последних двух дней. Она рассказала обо всём: о неизвестном, проткнувшем шины автобуса во время остановки, о злосчастной вечеринке, о бандитах, которые едва не убили учителей и хотели прикончить Сашу в лесу. Её слушали, не перебивая. Больше всего Катя боялась, что её поднимут на смех и примут за сумасшедшую. Но этого не произошло.

– Вот те на, – хмыкнул дядя Миша, услышав о том, как неизвестные напали и усыпили школьников. – В наше время отдых в лагере проходил как-то иначе.

– И вы решили сбежать? – на удивление невозмутимо отреагировал Матвей. Он наблюдал за Катей изучающе. – Всем классом?

– Нет, не всем. Только пятеро: я, Лёля, Саша, Антон и Даша. Остальные нам просто не поверили! После всего, что случилось, и нас всех опоили снотворным или чем там ещё, они совершенно спокойно пошли купаться на озеро! Мы сбежали, пока их не было, с трудом прошли через калитку. А там, в лесу, на нас набросились люди. Их было двадцать, не меньше. И все – с оружием.

Катя была взвинчена и ожидала, что её слова вызовут у слушателей аналогичные эмоции: гнев, возмущение, агрессию, изумление. Матвей выглядел удивлённым и напряжённым. А его отца, казалось, совершенно ничто не могло смутить. Он слушал её с невероятным спокойствием, и на его лице не отразилось ни единого сильного чувства.

Катя подумала, как бы отреагировал её собственный отец на этот рассказ. Вероятно, он был бы изумлён – да так изумлён, что поначалу бы и не поверил ей. Отец с детства твердил ей, что врать, недоговаривать и приукрашивать – плохо. Каждый раз, когда она рассказывала ему о происходящем вокруг – о дворовых обидчиках, о соседских разборках или семейных драмах подружек – он подвергал её слова сомнению и много раз переспрашивал. Она никогда не лгала – просто не умела –, но невольно чувствовала себя вруньей перед его скептическим взором.

И сейчас, в глубине души, она ждала, что её слова вновь подвергнут сомнению. Девушка была приятно удивлена уже тем, что ей просто поверили. Без расспросов, без скептических взглядов и настороженных жестов.

– Знаешь, что, – сказал дядя Миша после нескольких минут безмолвных раздумий. – Мы поможем тебе найти друзей. Прочешем лес как следует. Если они ещё здесь, то никуда от нас не денутся.

– С…спасибо, – промолвила она. – А вы уверены, что мы их найдём? А вдруг они уже слишком далеко, и…

– Найдём, – заверил Матвей. – Отец охотится здесь уже лет тридцать. Он знает этот лес даже лучше, чем местные звери. Если мы обнаружим следы, то точно выйдем на них.