камень, обшитый кожей, весом с пуд. И держать его коленями надобно стоя. У

новобранцев быстро уставали, и камень падал наземь. Зато после первого года службы на

заставе бодрич не нуждался в поводьях, правил конём только при помощи ног. Бывалые

дружинники, чтобы наказать коня, так ноги могли сжать, что мутились от боли конские

глаза и трещали ребра.

А через два года службы бодрич стрелами бил и метал копьё с коня, словно с

твёрдой земли. Конные дружинники Калегаста, когда покидали заставу, шли ровным

строем, по четыре всадника в ряду – любо-дорого глядеть. Опытные конюшие обучали

молодых коней ложиться на землю и лежать смирно с прижатой к земле головой, дабы

схорониться в поле или лесу от неприятеля в случае надобности.

…Ладомира вышла через ворота, обогнула заставу. Её взору предстало утоптанное

поле. Шагах в трёхстах от неё стояли липовые щиты с изображением саксонских

всадников. Подле них упражнялась группа дружинников, среди них девушка, наконец,

разглядела и Коршеня.

Коршень, статный молодец семнадцати годов от роду, смотрелся старше своих лет.

Был он крепок телом, развитые мышцы так и играли на обнажённом торсе. Коршень

схватил копьё и метнул с двухсот шагов во всадника на щите. Копьё угодило прямо в

голову саксонцу. Коршень вскинул голову, рассмеялся.

– В другой раз угожу ему прямо в глаз!

Дружным смехом поддержали его сотоварищи. Кто-то из них оглянулся,

заприметил Ладомиру, передал Коршеню. Молодой дружинник тотчас подошёл к

десятнику, наблюдавшему за тренировками. Солидный десятник кивнул – иди, мол,

повидайся с сестрицей, поди, матушкиных пирожков с капустой принесла.

На заставе кормили справно, но вот пирожками не баловали. Поначалу над

слабостью Коршеня к пирожкам сотоварищи подтрунивали. Но со временем перестали —

больно скор был Коршень на расправу. Кулачных боёв не чурался.

Калегаст драки на заставе пресекал быстро. Однако часто устраивал бои стенка на

стенку в качестве тренировки, да и поразмяться новобранцам и дружинникам не помешает.

Команды формировал смешанные на равных из бывалых дружинников и новобранцев.

После первого же боя новобранец Коршень заслужил похвалу одного из десятников, с

которым дрался в одной команде. Тот похлопал юнца по плечу и сказал:

– Далеко пойдёшь, паря! Тока с правильной дорожки не сверни…

…Коршень подошёл к сестрице, обнял её.

– Давно не виделись… – сказал он. – Как там матушка с отцом?

Ладомира улыбнулась.

– Матушка, как всегда хлопочет по хозяйству. Отец в храме молитвы справляет.

Вот пирожков тебе напекла с капустой, прошлогодней брусникой, да с гусиным мясом.

При перечислении таких яств у Коршеня загорелись глаза.

– Ты же знаешь: жрать в одиночку на заставе не принято…

Ладомира усмехнулась

– Поди уж знаю. Который год к тебе тропинку топчу. Вона узелок-то, какой

увесистый принесла.

– Скоро на обед нас скликать будут. Вот и угощу своих сотоварищей.

Ладомира протянула узелок брату.

– Возмужал ты, Коршень. Прямо мужиком справным стал… – заметила сестрица.

– Я теперь дружинник княжича! – гордо ответил брат.

– Знаю то… Тока матушка уж больно кручинится. Я богине в храме прислуживать

стану, ты теперича – дружинник. А ей внуков хочется понянчить.

– Рано мне про приплод ещё думать! – отрезал Коршень. – Жизнь дружинника

куда мне милее.

Ещё немного поговорив с братом, обнявшись на прощанье, Ладомира направилась к

воротам. Её окликнул сотник княжича.

– Ладомира! Княжич просил письмо женке своей передать! – и протянул девушке

пергаментный свиток.

Ладомира чинно поклонилась.

– Передай княжичу Калегасту – супружницу его Любаву навещу по возвращении

в Велегош.