Он пошаркал в избу. Вернулся с кулем соли. Уселся на ступеньках. Рядом Донд устроился.

– Сичкарь, что ли, пожалует? – Лад принялся леща вяленого шелушить.

– Ага. Партайгеноссе лично заинтересован. Когда так, лучше не заставлять его ждать. – Загадками изъяснялся Сэр Тумак. – Донд, ты извиняй, что оторвал от забот мафиозных, да оставил тут одного. Думал, быстро обернусь. Не вышло. Хотел о делах штабных поговорить. Без него. – Тут гоблин ткнул пальцем в Лада.

– От чего же так? – Обиделся тот. – Если секреты, там, какие, я ведь могу и уйти.

– Перестань, Ладушка. – Мягко осадил гоблин. Улыбнулся. Гримаса вышла та ещё! Губы пухлые расползлись, зубки мелкие да острые языком протёрлись. Нос огромный сморщился. – Не в обиду тебе секреты такие. О защите твоей, да безопасности дела штабного речь. Феминистки, небось, не очень дело своё знают, а?

– Целый день за мной по пятам шастали. – Вступился Лад за Снежку и Иню.

– Много ума не надо! – Резонно заметил гоблин. – Ходи за спиной, ишь, работёнка! А сюда один пришёл. Без них.

– Сам так решил. – Стоял на своём Лад, хотя понимал, прав гоблин. Вон, Донд, сидит, ухмыляется. Уж он то не отпустил бы одного.

– Не о том спорите! – Прокатилось над заимкой.

В миг притихли герои посадские. Из болотной мари резко возник Сичкарь. Словно занавес раздвинулся на сцене театра… Хотя, что такое театр, Лад ведать не ведал, тьфу! Да и не важно это – театр, али ещё что! Важен Сичкарь! Морда ужасная. Не разберёшь, ухмыляется нечисть жуткая, или в злобе лютой клыки скалит.

– Заждались, герои? Ну, чего рты раззявили, человеки? Или забыли, каков я на вид? Да, давненько не виделись. – Вздохнула горько нечисть. – Предложит кто пивка мне?

Гоблин тут же достал из-под коряги кружку в объём с половину бочонка!

– Многовато будет, – откашлялся Сичкарь. – Мне пойло людское как слабительное. Дозу перебрал, считай, желудок испортил. Но сегодня чуть-чуть можно. Повара мои, демоны пыльные, переборщили вчерась с корой дубовой, в коей мухоморы с лягушками запекали. Маюсь теперь. – Он осушил глотком одним кружку огромную. – Дела ваши штабные известны мне. Хорошая задумка взбрела в голову Седоборода. Коли помните, договор лёг меж нами несколько годков назад. Нечисть с тех пор не сильно то и тревожит люд посадский. Так, по мелочам балуют некоторые. Ночью песнь какую сложат и споют, а вам вой слышится. Тут уж я бессилен что-либо изменить. Творчество, понимаете ли, требует новых путей реализации, во как! Или в лесу кого заплутают, так ведь не до смерти! Водяной, конечно, может и до смерти… Ну, так он у нас на вольных хлебах, не особо за ним усмотришь… Границы земель посадских от чужих исправно бережём. Ежели по трактам торговым идут, – открыта дорога до Посада. А коли лесом, тайком, отводим таких в сторону. Зашёл в чащу лесную человек, а через ночьку-другую здесь же и вышел. Лес кругом, а Посада нет, кхе-кхе-кхе… Так что с нашей стороны договор чист. Вы тоже кое в чём преуспели. Руду рудознатцы добывают в почтении к нечисти. Вырубка леса под пахотные угодья, не больно нас щемит. Да и выкуп казна посадская кладёт приличный. Есть и такие – идут в лес по грибы-ягоды, да на пеньках снедь какую оставляют с наговорами. Жалуем таких. В грибные и ягодные места тропки их приводят. Правда, вышел тут конфуз один прошлым летом! – Хохотнула нечисть. Болото дрогнуло, рябью всколыхнулось, да вонь расползлась такая, аж дышать нечем! – Ринулась дружина посадская торфяники тлеющие тушить. А у меня под ними цеха коптильные! Вот и дымят торфяники. Эх, воды из озера ближнего столь наносили, что русалки тамошние взмолились! После жаловались водяному. Он, не будь дураком, свистнул-гикнул, и ушла водица из озера того! Дивились люди, а мне забава!