В избенке было прибрано, на столе стояла нехитрая снедь, в углу пузатился бочонок, не иначе как пиво. Горели лучины и в камине горело желто – красное пламя. Такое Лад не ожидал. Кого занесло сюда в этот час неурочный? Не уж то прознал кто про заимку вновь да девку привел сюда? Эх, нет места на земле, где можно было бы почувствовать себя одиноким. Всегда найдутся соседи, будь то люди или нечисть. А иногда и мысли собственные так достанут, что хоть на стенку лезь. Никуда не уйду, решил Лад, и сел за стол. Есть – пить не хотелось, поджидать кого—то тоже охота не большая. Но удивить и озадачить – вот потеха. Пускай кто бы там ни был, увидев Лада, испытает неловкость.

Хрустнула ветка, скрипнули петли ржавые, отварилась дверь… Лад рот открыл от изумления, да так и остался сидеть с отвисшей челюстью. Вошедший гость потянул носом воздух, облизнул языком толстые губы и хихикнул.

– Человек… Надо было сразу догадаться. Что ж, гостям рады… Особенно когда они молоды! Мясо нежное, хрящи мягкие, Да—а, славный будет ужин.

– Ты чего там бормочешь себе под нос? – Спросил Лад с испугу. – И кто ты такой, чтоб в моей избе хозяйничать?! Это мы еще посмотрим, кто чьим ужином станет. Ишь ты, ловкий какой! Занял дом чужой, да еще хозяином закусить хочешь!

Еще раз шмыгнул нос, захлопнулась дверь и гость вышел в свет лучины.

– А – а, это ты, Лад. Извини, не признал. Все вы, людишки, одинаково воздух портите.

Стоял перед Ладом в плавающем отблеске огня гоблин Сэр Тумак. Был он ростом невелик, на голову ниже Лада. Длинные мускулистые руки почти пола касались, и время от времени руки эти чесали ноги, покрытые седой шерстью. Впрочем, шерсть покрывала всего гоблина, кроме лица, на котором выделялись пухлые губы и массивный нос.

Лад перевел дыхание. Никто его сегодня есть не будет. Значит, нет надобности мечом махать.

– Подвели меня глаза, Ладушка, вот и не признал тебя. Хотя запах почувствовал шагов за сто.

– Ошибиться не трудно, трудно исправить ошибку. Вот зашиб тебя мечем, что тогда делал бы?

– А ничего. – Гоблин сел за стол и вздохнул. – Жить всем хочется. Но и умирать когда—то время придет.

– Как ты здесь оказался? – Спросил Лад, пытаясь перевести разговор на другую тему. Гоблин грустил. А у нечисти грусть грусти рознь. Кто ведал, о чем задумался Сэр Тумак? Может, сожалел что на месте Лада не оказался Кто—то другой? Тогда был бы сытый ужин… – Думал я, что заимка забыта всеми.

– Я случайно на нее набрел. Пятьдесят годков живу тут, а доброго слова от Посадских не слышал. – Гоблин почесал нос, шмыгнул и чихнул. – Ну, бывает, конечно, что провинюсь перед ними. У кого порося стащу, у кого курей с десяток выеду, так ведь это мелочи! Ни одного человека за эти годы не загубил! А Посадские мной детей пугают… Обидно. Разве это жизнь?! В землянке сырой пропадаю. Уже ревматизм кости ломит, а от простуды во век, видать, не избавлюсь… А тут, с недельку назад, набрел на эту избушку. Дай, думаю, приспособлю ее под жилье собственное. Дней пять высматривал – никто не идет. Вот и пристроился здесь… Значит, твоя заимка? Эх, жаль…

– Не тужи, – пожалел гоблина Лад. – Хочешь, живи здесь. Иногда буду наведываться, но ты уж терпи. Да других сюда не пускай.

Обрадовался Сэр Тумак.

– Спасибо тебе Лад. Не зря, видно, я тебя тогда от медведя – шатуна спас. Отблагодарил. Я теперь здесь так устроюсь, как на родной Ольбии Туманной не бывало!

Он поднялся из—за стола и заковылял к бочонку.

– Угощайся, еда не ахти какая, но сытая.

– Не голоден.

– Тогда пива отведай. Сам делал.

– Не откажусь. – Согласился Лад.

Гоблин плеснул в кружку дубовую темную жидкость, а сам к бочонку приложился.