Нелли и следопыт повернули головы в ту сторону, куда смотрел потрясённый Нума.

Из отверстия в стене высунулся, а потом и выпал целиком фламин. В свете дня он был очень страшен. Огромный, трёхголовый. Казалось, на нём нет живого места. Кожа облезла и висела лохмотьями. Язвы кровоточили. Фламин тяжело дышал. Сразу из трёх носов текла бурая жидкость. Нелли приподнялась, чтобы снова вступить в бой, но в бессилии плюхнулась на живот. Фламин же медленно, оставляя за собой мокрый след и примятую траву, пополз прямо к контейнеру. Гарри оторвал руки от головы и, наконец, увидел мучившее его чудовище. Огромный мужчина не смог подняться от страха, а начал, сипя, отползать назад, загребая руками землю позади себя.

Корнелий изловчился, ухватился лапами за прутья крышки, ловко протиснулся в отверстие и застыл в боевой позе на крышке.

Нелли понимала, что фламин в битве с ней ослаб. Возможно, Нелли нанесла ему серьёзный урон. Но действие зелёного света она видела впервые. Против него она была бессильна. Значит, предстояла битва, последняя битва, в которой пойдут в дело когти, зубы и ярость.

Вдруг грохнуло так, что Нелли подбросило, а Нуму откинуло к стенке контейнера. Гарри упал на спину. Нелли оглохла. Сквозь прозрачные стенки коробки она увидела, что у фламина остались только две головы. На месте третьей фонтаном забила чёрно-зелёная гниль.

Фламин яростно завизжал. Его две головы обернулись в сторону тропинки. Нелли не успела посмотреть, что там происходит, потому что грохнуло ещё раз. Фламин лишился второй головы.

Нелли окатило волной исходящей от фламина ненависти. Ей почудилось, что в глазах закружились зелёные звёздочки. По хвосту пробежала колючая боль.

Нелли подскочила, но снова грохнуло, контейнер подпрыгнул, и Нелли откинуло прямо в лапы Нумы. Он обхватил её, прижал к себе так крепко, что Нелли почувствовала, как быстро бьётся его сердце.

Несколько мгновений Нелли не шевелилась, ожидая нового грохота. «Три грома, три головы», прикинула она. Значит, больше не предвидится.

Она высвободилась из лап дрожащего от напряжения Нумы и, не надеясь, что сумеет хоть что-то разглядеть сквозь пластиковые стенки контейнера, высунула голову в раскуроченное отверстие крышки.

Корнелия не было. Словно испарился.

Фламин представлял собой гнилое месиво, из которого торчали подёргивающиеся лапки. При свете дня Нелли разглядела, что хвост фламина был покрыт металлическими чешуйками. Теперь они весело поблескивали на солнце.

– Минус один, – раздался знакомый голос. – Какой удачный день.

Нелли, не пряча голову в контейнер, перебирая лапками по сетке, развернулась всем телом в сторону говорившей. Было странно видеть монахиню монастыря Трёх Сестер с чёрным револьвером в вытянутой руке. Дымок последнего выстрела ещё не рассеялся.

– Обалдеть, – только и смогла сказать Нелли.

– Мы обойдём кладбище стороной, – приговаривала монахиня, выбирая путь к монастырю. – Зачем маленьким крысам кладбище, когда они живы и их ждёт славный обед. И совсем не такой, чтобы кости глодать. Нет. Вкусный. И кристально чистая вода. И маленькие сырные шарики.

Монахиня несла двух крыс очень аккуратно, старалась идти плавно, не болтать слишком сильно корзиной с пахучими цветами лантаны, среди которых, рядом с холодным револьвером, разместила Нуму и Нелли.

При слове «сырные» Нума сглотнул. Нелли тоже проголодалась. Ей бы тоже не помешали сырные шарики, обжаренные до хрустящей корочки. Такие тётка Джен готовила только по большим праздникам.

Гарри плёлся следом, постоянно шмыгая носом, из которого не переставала идти кровь. В одной руке Гарри нёс раскуроченный контейнер, а другой прикладывал к ноздрям носовой платок монахини. Белоснежная ткань превратилась в лоскут в красный горошек.