– В тихом омуте… – хмыкает другой, и, перехватив мой взгляд, становится серьёзнее: – Ничего не водится.

– Там всё подыхает, – поддерживает Антон, и все смеются.

И это он меня так защищает? Или на друзей это не распространяется? А может, какая-то местная шутка?

К счастью, тут заиграла музыка, начался рок-концерт. Друзья моментально поворачиваются к сцене, прощаясь с Андреем, который ушёл готовиться к выступлению.

Концерт наскучил мне уже через пару минут. И Антон, когда поворачивается взглянуть на меня, застаёт то самое мученическое выражение лица, которое изображает моё истинное состояние – я не успела подготовиться к этому взгляду.

– Не делай такое страдальческое лицо.

Я стерпела.

Не нравится ему моё лицо! Да мне он сам, например, не нравится, но я же молчу!

– И не пыхти так злобно.

– Я так дышу.

– Тогда у тебя гайморит.

Надменный придурок! Что он о себе возомнил?!

Помню, когда мы проходили на третьем курсе психологию, нас заставляли зазубривать термины, которые, казалось, не пригодятся никогда в жизни. А вот пришла пора – всплыло в уме: алекситимия – особое состояние, когда очень хочешь выразить свои чувства, но никак не можешь найти подходящие слова.

Чтобы успокоиться (да я и так проявляю чудеса терпения!), интересуюсь:

– А почему у Андрея нет ни одной татуировки? Он же рокер.

– И что, это значит, что у него обязательно должны быть татуировки?

– Я думала, у всех рокеров они есть. Вроде как определяет их принадлежность к данному типу людей. Хотя он скромный. Мне так показалось.

– А ты наивная, – хмыкает он, изогнув губы в красивом подобии улыбки.

Уточнять, что он имеет под этим в виду, не стала. Но через пару минут скукотищи опять не сдержалась:

– И тебе правда всё это нравится? Или ты назло меня сюда притащил?

Он смотрит на меня снисходительно, как будто я сильно недооцениваю масштабы гениальности этого праздника громкой музыки.

– Вообще-то, это не просто «ж-ж-ж», это слова. И довольно толковые, если прислушаться.

Он отвлекается на какого-то парня, который недалеко от нас что-то явно ищет в траве.

– Потерял что-то, – комментирую я.

– Ты хочешь помочь ему в поисках, Марусечка?

Здрасьте, приехали!

– Не называй меня так, а то меня вырвет.

– Только не в мою сторону, пожалуйста.

Посылаю ему убийственный взгляд, а он и бровью не ведёт.

– Ладно, если тебе не нравится, могу звать «котёнок». На «солнышко», извини, не дотягиваешь. Больше на тучку.

Невозможно общаться с таким человеком как Антон – с кособоким юмором, буржуазными замашками и скверным воспитанием, заметим в скобках.

Один из друзей Антона оглядывается на нас и заявляет:

– Что-то не заходит. Пойду чкалдыкну.

И поясняет для меня после паузы:

– Выпью. Яблочного сока.

Ага, так я и поверила.

– Мне иногда кажется, что тебе до сих пор пятнадцать, – замечает Антон в его адрес. Впрочем, без осуждения.

– Отстаю в развитии?

Ребята вновь смеются.

– Пошли, у меня там в машине припасено. Потом вернёмся, как раз к Андрюхиному выступлению.

Меня, конечно, не спрашивают. Из двух зол – оставаться одной или идти вместе со всеми – выбираю меньшее.

– Прикольные у тебя друзья, – негромко сообщаю Антону с долей сарказма.

– Ты про Славу? Ну, он такой – своеобразный. Но он мой друг, а друзей принимают такими, какие они есть.

Мы достигаем парковки, и Слава открывает багажник, демонстрируя нехилый запас пенного. Это что, в них столько влезет?

Одну из бутылок протягивают и мне, но я отказываюсь.

– Пра-а-авильно, – тянет владелец машины. – Извини, компота нет.

– Обойдусь.

На меня внимания почти не обращают. Мы общаемся с Викой, и я рада, что не одна в мужской компании. Есть ещё девушка Кирилла, но они не расстаются, и меня невольно кусает зависть.