Незнакомец с легкой улыбкой поднял несколько из них и начал подбрасывать, жонглируя черепами так же легко и беззаботно, как если бы это были разноцветные мячики или тропические фрукты. Увидев замешательство девушки, он рассмеялся и бросил ей один из черепов. Аделина остолбенела и не смогла поймать подброшенный череп. Он разбился прямо у нее под ногами с оглушительным грохотом, как если бы ей бросили под ноги гранату. Аделина упала и, когда спустя мгновенье с трудом приподнялась, то увидела, как из осколков разбившегося черепа выползает змея с человеческим лицом. Аделина сразу узнала это лицо. Оно принадлежало тому самому пациенту, который не успел получить «укол жизни». «Это Гурский», – еле слышно прошептала она. А тот, словно бы в ответ, прошипел у самого уха Аделины странную загадку:

С последними словами странное существо утратило человеческий облик и вновь превратилось в змею с изумрудными глазами, которая, извиваясь кольцами и сверкая своей золотой чешуей, уползла обратно на дерево, разбив по пути своим мощным хвостом несколько черепов.

Когда Аделина проснулась, в ее голове все еще звучала эта странная загадка-послание из сна, и она быстро записала ее карандашом на первой попавшей под руку карточке. «Подумаю об этом утром, а сейчас надо спать…», – твердо решила она, ведь Аделина всегда была очень дисциплинированным человеком.

Кто бы мог подумать, что такая маленькая вещь, как тонкая пластмассовая карточка, может приносить столько радости. Аделина сжимала в руке электронный ключ от своего кабинета, направляясь в аптеку. Она была полна энтузиазма и новых планов, хотя где-то в глубине души у нее оставались некоторые опасения относительно всей этой затеи Златогорского. Да и Максимова вовсе не желала разделить с молодой сотрудницей ее оживление, к тому же кто-то должен был выполнять текущие задачи дня вместо Елены: выйдя в декрет, она перестала отвечать на какие-либо сообщения или звонки с работы. В благородном порыве Аделина предложила свою помощь.

– Инна Валерьевна, я понимаю, что поиск нового сотрудника займет некоторое время, и, раз уж это все произошло из-за меня, я готова взять на себя ответственность и помочь Вам с работой.

Максимовой благородство было чуждо, поэтому поступок Аделины показался ей лишь проявлением слабости духа. А это означало, что на сотрудника можно было еще немного надавить.

– Никаких сложностей с подбором достойной замены тебе не будет, с этими задачами справится любая дурочка, твой красный диплом и ученая степень не добавляет тебе никакой ценности. Но раз уж все произошло по твоей милости, то изволь выполнять не только свои текущие задачи, но и часть моих. Потому что мне придется потратить какое-то время на общение с кандидатами на эту должность.

«Можно подумать, что у ее кабинета стоит целая очередь из соискателей вакансии», – усмехнулась про себя Аделина. – Зря я вообще предложила ей свою помощь, Златогорский был прав, мне стоило держаться от нее подальше». Но ей не хотелось возражать Максимовой, поэтому она согласилась.

– Да, и еще, – Инна Валерьевна на мгновение задумалась. – Подумай хорошенько, действительно ли ты хочешь взять на себя функционал эксперта-аналитика всей фармацевтической службы. Возможно, ты и справишься, но…

Что-то явно тяготило ее. С одной стороны, Максимовой вовсе не хотелось видеть Аделину в своей аптеке каждый день, ведь девушка ее, откровенно говоря, раздражала, причем буквально всем: огоньками любопытства в ее умных желто-зеленых глазах, непослушными русыми волосами, которые завивались на концах забавными колечками, даже ее скромной, но гармоничной одеждой, которая подчеркивала хорошую фигуру. Об уровне образования и квалификации можно уже и не упоминать. С другой стороны, необычное внимание Златогорского к способностям Аделины и такой неожиданно быстрый карьерный рост молодой сотрудницы тоже были неприятными для нее моментами. Инна Валерьевна тяжело вздохнула, поняв, что любой вариант развития событий будет вызывать у нее массу негативных эмоций. Она попробовала взглянуть на девушку с сочувствием, ведь при видимой легкости, с которой та выполняла все задачи, ее жизнь не была простой, у нее даже не было своей семьи. Мысль о собственных детях-близнецах, которых Максимовой пришлось оставить в общенациональных яслях практически сразу после их рождения, а затем и детском садике-интернате, больно задела ее сердце. Оно в действительности не было каменным.