Оба смеясь рухнули на кровать.

– Кто это был? –Вспомнила о незнакомце Жанна. – Он появился из воздуха, стоило мне…

– Это твой телохранитель. – Отмахнулся Фауст. – Ты не замечала его раньше, не стоит обращать внимания и сейчас.

Нетерпеливые пальцы потянули сорочку с плеч, жадные губы алчно скользят по телу.

– Подожди! – Смущенно уперлись в грудь ладони.

– Я ждал очень долго. – Прошептал Фауст в ее шею, прижимаясь ближе. – И больше не хочу. Иди же ко мне.

– Во имя Кейна! – Непроизвольно сорвалось с коралловых губ.

Янтарные глаза полыхнули. Вериец больно зажал рот лоринки рукой, его ноздри раздувались от гнева как у бешенного зверя.

– Нет больше никакого Кейна. – Чеканя каждое слово, прошипел князь. – Ты поняла?

Девушка испуганно кивнула, замерев, точно пойманный в силки кролик.

– Не бойся. – Спохватился мужчина. – Просто не произноси этого имени, прошу. – Горькими травами отдают поцелуи.

В его глазах всегда пылала жажда. Сегодня он был намерен утолить ее. Свою одежду вериец не пощадил так же, как шелковую сорочку – единственное, что скрывало преобразившееся тело Жанны.

Она всегда манила его, даже будучи немощной. Своей непримиримой гордостью, волей к жизни и несгибаемым характером!

Разгоряченное тело навалилось на нее. В своем нетерпении Истинный смешал боль с наслаждением, то впиваясь в плоть, то лаская и вырывая стон удовольствия. Растерянность сменилась той самой сладостью, что опьянила однажды в разрушенном храме Лорин. И почему-то было стыдно смотреть в глаза князю.

***

Ким устроился в углу кухни. Вериец принялся точить свои кинжалы, ничуть не обращая внимания на недовольное ворчание поварихи.

– Шел бы ты в кузницу. – Раздраженно бросила женщина. Ее руки мелькали над кастрюлями, помешивая, добавляя специи.

– Отстань от него, Ирина. – Неожиданно вступился старик-лакей и подбросил в очаг еще дров. – Не видишь – переживает.

– Было бы, о чем! – Хмыкнула кухарка. Нож нервно застучал по разделочной доске, кромсая овощи. – Все же прекрасно: госпожа болезнь победила, расцвела, похорошела.

Ким настороженно вслушивался в голос Ирины. Ему не нравились обрывки мыслей, что вспыхивали в голове смертной, но она быстро переключала свое внимание на готовку. Это не позволяло понять, какие эмоции прячет женщина. А то, что она их прячет, Ким не сомневался.

– Милуются уже неделю. Все дела заброшены, не выходят из покоев, девок пришлось разогнать, чтобы не смущались, окаянные. Разве ж можно без благословления Лорин? Тьфу! Разврат и мракобесие!

Старик рассмеялся, покачал седой головой.

– Чего им сидеть тихо как мыши? Да и стыдиться нечего: у них свои обычаи и нравы, другая культура.

Ким заскрежетал зубами: он дал клятву защищать королеву, что бы ни происходило. После поражения Кейна, Ким Раск шел по следам Гевальта и Жанны до самого Оринберга. Он не таясь предстал перед предателем и потребовал не мешать исполнять данное слово.

– Не боишься, что сверну тебе шею? – Фауст усмехнулся и многообещающе крутанул в руке кинжал. – Преданный пес Кейна! Твой старший братец – его правая рука. С чего мне доверять тебе?

– Я дал клятву. – Упрямо повторил Ким.

– Знаешь, что случилось в храме Лорин? – Издевательски поинтересовался вериец, от души забавляясь тем, как запылал гнев в груди Раска. – Разумеется, знаешь. – Удовлетворенно кивнул Фауст. – Ты проторчал возле двери в ту ночь, пока армия двигалась к своей гибели.

Острые скулы Кима напряглись, пальцы сжали рукояти кинжалов на поясе.

– Король велел беречь королеву. Это его последний приказ.

– Воля умершего свята. – Вериец поправил кружево на манжете. – Твоя преданность впечатляет! Пожалуй, я позволю тебе сдохнуть своей смертью! Убирайся!