Снова этот акцент, когда первая буква пропадает, шипит и стирается в придыхании. Собственное имя обжигает.

«Верес позволил себе полюбить, он больше не отличал черное от белого. Судья должен быть беспристрастен. Я хотел дать тебе свободу, сделать равной. Гевальт жаждал лишь власти. Ошибайся, сожалей, ищи свой путь»

***

Поместье преобразилось. Нарядные гирлянды светились разноцветными огнями, перекидываясь от одного столба к другому. Уютные заснеженные скамейки вдоль садовых дорожек и кустов. Раскидистые ветви деревьев серебрит иней, мерцают в лунном свете голубые сугробы. Звезды перемигиваются, прячась в просветах между пушистыми облаками. Тихо и сказочно.

Жанна бесшумно ступает по выметенным каменным дорожкам меховыми сапожками. Еще несколько минут, и она выйдет к дому, что встретит ее теплым желтым светом окон, запахом свежеиспеченных булочек и заботливыми руками нового хозяина поместья де Стрейн.

Последние пять лет дом ее детства служил надежным укрытием от переменчивой толпы, что была готова то растерзать, то возвеличить Жанну.

Когда Он рассказывал об этом, в янтарных глазах плясали тени прошлого. Тонкая рука Жанны благодарно ложилась в большую ладонь, пожимая длинные пальцы.

– Не сомневаюсь, это было ужасно. – Тихо произносили сухие губы лоринки. Ее голос больше не похож на глухой скрежет как в те первые дни после пробуждения.

Воспоминания все время ускользали, как ни силилась графиня поймать их переменчивые образы.

Старый дом лишь служил наброском прошлого. Наброском того, кем были ее родители, как прекрасна и юна была Маргери, каким отважным и образованным был Луи. А кем была она сама? Имена звучали на языке пусто и бессмысленно.

В галерее хранились пейзажи, портреты, натюрморты. Будто юная Жанна не знала, какой жанр живописи нравится больше. Вещи в комнате, украшения, чьи-то подарки. Никаких эмоций.

Несколько раз Истинный пересказал, что произошло в Вересе, как девушка попала под влияние чужого бога, как не смогла изменить себе и в решающий момент все же сделала сложный выбор.

– Люди не смогли и не хотели поверить, что ты пожертвовала своей силой ради них. – В который раз повторял вериец. – Король Альберт и Джаред из Сантера встали на твою защиту. Мы решили, что будет безопаснее увезти тебя из столицы.

– Ты всегда был рядом. Все это время. Почему? – Собственный голос звучит чуть громче скрипа.

Мужчина вздохнул. Обычно они не доходили до этой темы: провалы в памяти, слабое, все еще болезненное состояние, не позволяли Жанне долго оставаться в сознании.

– Потому что я люблю тебя. – Почти обиженно и приглушенно повторил Фауст. – Разве ты не чувствуешь?

Длинные пальцы верийца накрыли ладонь девушки, погладили вросшее в палец кольцо рода Гевальт. Кольцо из старой карьядской легенды.

От ответа ее спас невыносимый приступ кашля. Мужчина крепко прижал немощное хрупкое тело к себе, коснулся рукой лба, делясь энергией.

– Спасибо. – Тихо произнесли потрескавшиеся губы.

Истинный помог расположиться в кресле возле камина, накинул на костлявые плечи теплый плед. Жанна зябко поежилась, устраиваясь поудобнее.

– Как это возможно? – Продолжил ее сухой, все еще слабый голос. – Ты такой… другой. А я? Думаешь, я не вижу отражений в зеркалах? – Она иронично усмехнулась и покачала головой. – Ты убеждаешь меня, что прошло десять лет, но я вижу древнюю старуху!

Лоринка поднесла к лицу руки, всматриваясь в серую кожу.

– Вся в морщинах. – Констатировала Жанна. – Каждый шаг – боль. Каждый вздох – будто последний. Прости, я не верю тебе.

«Но ты можешь почувствовать. – Ворвался голос в мысли. – Слышишь меня, говоришь со мной так, как не умеют другие. И читаешь мысли обитателей поместья»