На них начали оборачиваться немногочисленные посетители кафе, официантка достала из кармана смартфон. Этого еще не хватало! Скандал депутату Игорю Некрасову был ни к чему. Он выпустил руку дочери и холодно произнес:

– Ну что же, иди. Но учти, больше ты от меня ничего о матери не узнаешь. Пусть у каждого будут свои тайны.

– Но… – видно было, что Снежана колеблется, не зная, как поступить.

Пару мгновений помедлила, затем молча развернулась и ушла. Игорь задумчиво смотрел ей вслед, надеясь, что дочь передумает и вернется.

Не передумала.

– И очень тебя прошу, Атанасия, постарайся отнестись к невесте Димитриса хотя бы не презрительно, – Костас поправил перед зеркалом узел галстука. – Иначе ты окончательно оттолкнешь от нас сына, а он все равно женится на этой русской.

– Я вообще не понимаю, что Димми в ней нашел? – Атанасия стояла у окна, высматривая машину сына. – Обычная девчонка, не самая красивая…

– Не соглашусь, – улыбнулся Кралидис, – Ника очень хороша, причем красота эта натуральная, ни грамма силикона, никаких пластических операций. Но самое главное – она настоящая. Как человек настоящая, искренняя и добрая. Ну и умница, что тоже немаловажно, ведь считается, что дети наследуют интеллект от матери. Мы, кстати, когда-то с Дорой смирились в том числе и с этой точки зрения. При всех остальных недостатках этой девицы нельзя отрицать, что она чертовски умна.

– И хитра так же чертовски, – проворчала Атанасия. – Как она перед нами скромницу разыгрывала! Все поверили, и Димми тоже. Может, и эта ваша Ника такая же хитрюга, не думали об этом? Если не хуже, ведь русская мафия…

– Перестань! – поморщился Костас. – Это уже паранойей отдает, тебе не кажется? Какая, к черту, русская мафия?! Девчонка – сирота, давно живет в Греции, выросла в достойной греческой семье, наш сын любит ее, что тебе еще надо? Приданого? Тебе денег мало?

– Все-все, не заводись, – примирительно улыбнулась Атанасия, подошла к мужу и ласково поцеловала его в щеку. – Что мне надо? Мне надо, чтобы наш сын был счастлив. И если я пойму, что это возможно с Никой, я приму ее как дочь.

– Ну вот и славно, – Костас обнял жену, затем вскинул голову, прислушиваясь. – Кажется, машина подъехала.

– Я боюсь, – Алина жалобно смотрела на Димитриса, распахнувшего перед ней дверцу автомобиля. – Давай я тут посижу, тебя подожду.

– Ага, а я тебе пирожок на тарелочке вынесу, тайком, – рассмеялся Димитрис, подавая девушке руку. – Выходи, мой пирожочек, не бойся, мои тебя не съедят. Ну, если только мама немного понадкусывает.

– Умеешь ты успокоить, – вздохнула Алина, сжав теплую ладонь любимого мужчины.

Выходить из машины она не спешила, так и сидела, держась за такую надежную, такую сильную, такую родную руку. Димитрис присел перед ней на корточки и ласково заглянул в глаза:

– Ну что ты, маленькая, чего ты боишься? Я рядом, я всегда буду рядом, потому что я тебя люблю.

– Несмотря ни на что? – сердце Алина замерло, вдруг захотелось прямо сейчас, здесь, признаться во всем, рассказать свою историю.

В конце концов, она не сделала ничего плохого, она не виновата в случившемся, это просто жуткое стечение обстоятельств, из которого ей удалось выбраться почти без потерь.

Хотя нет, кого она обманывает? Потеря есть, и огромная – семья. Мама, отец, сестра – они отказались от нее. Допустим, мама напрямую не отказывалась, но ведь смирилась с ее исчезновением достаточно быстро, утешилась рядом с каким-то пельменем.

Задумавшись, Алина не расслышала, что ответил Димитрис. Он помахал перед ее лицом ладонью и с улыбкой произнес: