Одно всегда задевало Елисея: у бабушки были любимые дети и нелюбимые. Соответственно, дети нелюбимых детей, то бишь внуки ее, стали также нелюбимыми, хотя старшую сестру Елисея Инну она все же с дедушкой взяла на воспитание, облегчив бремя своей дочери Виталине по взращиванию одного из четырех детей.

Елисей еще вспомнил, как у бабули как-то сломался телевизор, а это было зимой. А он, будучи где-то в седьмом классе, прикупил все для пайки, то бишь и паяльник, и олово, и канифоль. Пытался где-то что-то паять – подростковый интерес, не более того. Как раз подвернулась «халтура» – возможность рубля три срезать с бабушки. А сам ни навыков, ни какого-то умения самородка в области радио- и видеотехники не имел. Но юный «радиолюбитель», у которого были паяльник, олово и канифоль, все же рискнул и поехал к бабуле, которая, кстати, жила в соседней деревне в трех километрах, и надо было от автобусной остановки идти пешком, учитывая тот факт, что на улице зима, мороз приличный и снежные сугробы чуть ли не выше Елисея.

В конце восьмидесятых большой редкостью были цветные телевизоры, и конечно, у его бабушки был обычный черно-белый ламповый телевизор.

Мария Ивановна была весьма удивлена, увидев внука на пороге дома с каким-то дипломатом.

– Я телевизор приехал делать, – выпалил с порога Елисей.

– А сможешь? – спросила бабушка.

– Попробую, – тихо ответил внук.

Елисей прошел в зал, где стоял телевизор.

Открыв с помощью отвертки крышку задней части телевизора, с важностью что-то понимающего в этом юный «телемастер» принялся трогать все лампы. Где-то вытащил из гнезда и снова воткнул, где-то какую-то покачал, перед всеми манипуляциями с ремонтом телевизора предварительно достал все важные инструменты для ремонта теле- и радиоаппаратуры: отвертку, пассатижи, паяльник, олово и канифоль, чтобы бабуля заметила, что действительно тут к вам не дилетант приехал, а мастер своего дела, надо же рубля три заработать. Так вот, после всех манипуляций с лампами Елисей включил телевизор… и надо же такому случиться – тот стал показывать. Елисей сам от удивления присел, а бабуля обрадовалась от такого подарка – внук телевизор сделал. Пошла картошки нажарила и трехлитровую банку помидоров открыла консервированных.

Елисей поел хорошо, конечно. Уже в мыслях представлял, как бабушка троячок ему кладет за работу, а может даже пять рублей – но не тут-то было: кроме жареной картошки с помидорами и «спасибо» за работу он ничего от своей бабушки не получил. Обиженный, он поплелся на остановку по морозу и снежным заносам, бубня себе под нос: «Зачем только тащился? Ведь знал, что бабка жадная!»

А вот теперь та самая бабушка, Мария Ивановна, стояла пред его больничной койкой в реанимации, что-то бормоча под нос, а затем, сделав паузу в бормотании, уже молча смотрела на него со скупой слезой.

Елисею было очень трудно говорить, потому бабушка постояла-постояла и пошла домой, но перед уходом сказала:

– Я тебе ситничек принесу, выздоравливай.

Елисей ей вслед подумал: «Какой была, такой и осталась – жадная»! Но ему уже все равно было, ибо полная неподвижность с трубкой во рту, грохот этой «чудо-машины», которая качала кислород, непонимание всего: что происходит, что с ним и как это могло случиться именно с ним?! Словно все у него было отбито, будто все органы вырвали изнутри, а потом просто запихнули внутрь небрежно, грубо зашив брюшную полость.

Боль, неподвижность, люди в белых халатах, бесконечные посетители, хотя эта была реанимация. Свет, постоянно горел свет. Июль – жарко, тело горит, словно ты в доменной печи.