Все было таким привычным, что казалось незыблемым. Никто здесь не хотел ничего менять. Никому такая возможность и в голову не приходила. Перемены случились сами собой, без чьей-либо злой или доброй воли. Как видно, пресловутая связь времен, словно приводной ремень в двигателе трактора, поизносилась, поистерлась, и вот вам, пожалуйста – поломка, авария, нарушение графика.

Летопись народной жизни селения Кыхма, длинная, как рулон туалетной бумаги, развертывается перед мысленным взором.

И строк печальных не смываю, – как сказал поэт.

Сначала председатель взял и что-то приватизировал, потом его убили – царство ему небесное, потом зампредседателя получил кредит и куда-то навсегда уехал, потом посеяли кукурузу и пшеницу, а убрать не смогли, потом парторг продал на корм посевное зерно и стало нечего сеять, потом судили и посадили ветеринара, потом была холодная зима и пьяный бригадир трактористов уснул в силосной яме – и ему царство небесное, потом заведующий клубом поджег клуб, потом продавщицу сельпо посадили за недостачу, потом закрыли школу, потому что детей все равно мало и учить их все равно некому, потом парторг вышел из партии и стал вместо этого сдавать металлолом, потом куда-то пропала вся техника для посевной, потом жена зоотехника зарядила ружье и пошла искать самого зоотехника – царство ему небесное, потом Толян женился на дочери чабана и стал праздновать свадьбу, а Колян въехал на тракторе в здание правления, потом бывший парторг нашел наконец Бога, сказал, что приблизилось царство небесное, избрал себя депутатом и переехал жить в Москву, потом бывший врач в медпункте допился до чертей и уже не мог вспомнить, какая таблетка от чего, потом бывший землемер опрокинул керосиновую лампу и сгорело пять домов, потом кто-то стал травить частный скот, потом стали громить всех, кто что-то посеял, потом стали уезжать все, кто мог, потом даже те, кто не мог, потом бывший агроном вдруг сказал, что народ у нас тупой и хорошо не будет жить никогда, потом ему дали в глаз, потом – в нос, потом – в ухо…

Но не надо излишне драматизировать. Во-первых, до свадьбы заживет – царство ему небесное. А во-вторых, как говорится, кто старое помянет, тот враг народа и иностранный агент.

Вот как-то так, без чьего-либо злого умысла, а просто в силу череды неотвратимых перемен и несчастных случаев прекратил свое существование процветающий колхоз «Красный большевик».

Поселок Кыхма тоже был обречен на исчезновение.

В определенном смысле он даже исчез, поскольку перестал числиться в качестве административной единицы. По документам его попросту нет. Подтверждением чему служит тот факт, что военные ввиду отсутствия в данной местности населенных пунктов даже организовали за соседней сопкой свой полигон. Сюда иногда свозят списанную технику. Летчики проводят учебное бомбометание, сбрасывая холостые, а порой и настоящие боеприпасы. Несуществующий поселок, оглашаемый грохотом взрывов и сотрясаемый толчками авиаударов, словно оказавшийся в вечной прифронтовой полосе, постепенно превращался в ничто.

В брошенных домах исчезали окна и двери, пропадало железо с крыш, выламывались балки и половые доски. Казалось, строения просто тают сами по себе.

Очень по-разному могут уходить в небытие жилища человеческие. Где-то прожорливая растительность, змеиным клубком вползая в каждую щель, рвет на части и жадно поглощает все созданное людьми. А на иных широтах снега и дожди ополчаются против возведенного человеком: тяжелый запах гнили поднимается из темных, сырых углов, чуть слышно хрустят жуки, копошатся мокрицы, плетет паутину паук, въедливая плесень подтачивает опоры, делает слабыми балки – и становится мусорной кучей покинутый семейный очаг. А бывает и так, что разгул стихий, буйство ветра, сошедшие с гор лавины и грязевые оползни, ужасные наводнения или потоки вулканической лавы не оставляют камня на камне от домашнего крова.