— Девушка на приёме у стоматолога. Доктор, я сильно боюсь только гинеколога и стоматолога. Он ей в ответ. Ну, так решайте быстрей, как кресло ставить будем?

— Хватит, а то я до туалета не добегу, — стонет Люся, сгибаясь от смеха пополам.

Истерический смех нападает на всю компанию, даже Даша смеётся. К Люсиной непосредственности я давно привык, она любит шокировать собеседников своими непринуждёнными манерами. Объявлять во всеуслышание, я хочу пописать, её коронный номер.

Три галеты с водопроводной водой под анекдоты Бори дожевываю с трудом. Запас вежливости у меня совсем небольшой. Поднимаюсь и иду мыть руки. В конце коридора небольшой туалет со старой сантехникой, рядом комната с душевой кабинкой. Нарочно тяну время, возвращаться к посиделкам уже не буду. Голоса в коридоре оповещают о том, что народ пошел искать комнаты для гнездования.

Интересно, где ляжет Дарья? А это меня волнует? Ориентируюсь на визгливый голос Люси, стараюсь выбрать комнату подальше от девицы подшофе, которая на ультразвуке что-то заясняет Бабкину. Вмешиваться в их разборки? Сворачиваю в первую свободную комнату с двумя кроватями. Займу её, здесь застеклённое окно. Забитые фанерой оконные проёмы в других комнатах вызывают неприятные воспоминания. Предпочитаю встречать рассвет и закат вместе с солнцем.

На кровати тонкий матрас, такая же тонкая подушка и старое шерстяное клетчатое одеяло. Кладу рюкзак на пол. На спинку кровати вешаю ветровку и разуваюсь. Как на этом можно спать? Даже в одежде страшно ложиться на продавленный матрас и накрываться одеялом, служившим ещё нашим бабушкам. Вытаскиваю из рюкзака футболку и накрываю ею подушку. Ложусь, закрываю глаза.

У меня отвратительное настроение, и это плохо. Я впустую фонтанирую эмоциями, трачу силу на злость и раздражение.

— Назар…

Тихий голос заставляет меня стремительно открыть глаза и сесть.

На пороге Даша. Подошла так бесшумно, что напугала меня. Напугала меня?

— Можно здесь с тобой ночевать? Мне одной как-то…

— Располагайся, я вроде не храплю.

Дарья проходит к кровати напротив, осматривает матрас и аккуратно садится на краешек железной сетки, ставит рядом свой рюкзак.

— Сестры здесь нет. Зря приехала.

Ожидаемо.

Дарья трогает подушку, взбивает её, разворачивает одеяло, смотрит на прореху.

— Это какой-то ужас.

Это только начало. Закрытая территория укреплённый периметр, вооружённая охрана и повсюду камеры. Просто так отсюда не выбраться. За чей счёт планируется веселье?

— Как можно спать в комнате без двери? Дома с открытой дверцей шкафа я заснуть не могу, а тут пустой корпус, чужие люди, шаги в коридоре, звуки…

Её контральто превращается в шепот, будто Дарья нечаянно рассказала о чем-то личном и сама не рада этому. Но голос, интонация! Гипноз в чистом виде.

Околдованный сиреной, пробормотав что-то невнятное, я покидаю комнату. Надо стряхнуть чары и крепко подумать. Дарья мне нравится, и я не сопротивляюсь этому. По тем же соображениям я не пресекаю выкрутасы Бабкина, не спорю с клиентами и ем ночью. Какой смысл был в моём «нет» два дня назад, если сейчас я рядом с ней. Получил то, что хотел. Мечты сбываются…, но в каком виде?

Спустя полчаса бродяжничества по корпусу, на втором этаже я нахожу обломанный щит из фанеры, поднимаю его, стряхиваю грязь, хорошенько постучав об пол, и тащу его к себе в комнату, как пещерный человек. Когда я появляюсь на пороге и приставляю щит к дверному проёму, Даша сидит в той же самой позе, в которой я оставил её, на краешке кровати.

— Теперь сможешь уснуть?

Она грустно улыбается. Мы обмениваемся взглядами. Непроизвольный вздох. И глаза у неё колдовские – серо-зелёные, как вода в реке. Зелёное на сером.