Он направился в другой конец комнаты, к камину, где тлела рыхлая кучка золы. Схватив одно из поленьев, сложенных у стены слева, Карлман взял в другую руку кочергу и ткнул в остатки углей. Бездумно, словно кто-то дергал его за ниточки, привязанные к рукам и ногам, он принялся делать что положено. Спиной молодой квендель чувствовал угрожающий взгляд человека, который снова хранил молчание.

Осторожно положив полено на теплую золу, Карлман опустился на колени и подул, чтобы разжечь огонь. Вскоре кора задымилась, и когда наконец замерцали первые язычки пламени, он встал, чтобы еще раз окинуть взглядом комнату. Он так долго смотрел на разгорающиеся угли, что теперь ничего не мог различить в густой, гнетущей тьме. Сделав несколько неуверенных шагов вперед, Карлман остановился и с тревогой вгляделся во мрак, который постепенно разгоняли отблески огня, быстро набиравшего силу. Всполохи заскользили по завиткам золотого подсвечника, стоявшего на тяжелом сундуке у стены справа. Но не это привлекло внимание Карлмана.

У самого пола, возле сундука, вспыхнули два красноватых огонька. Там сидело явившееся через окно создание, забывать о котором не стоило. Карлман пожалел, что оставил кочергу у камина, и, грустно усмехнувшись, вспомнил, что как раз кочергой воспользовалась мать, чтобы выпутаться из безвыходного положения. А вот он об оружии не подумал. Елки-поганки, почему никто не идет к Бульриху? Гортензии давно пора бы зайти проведать старого друга.

«Да потому что этот изверг наложил на всех заклятие, как раньше, когда наведывался сюда», – ответил сам себе Карлман.

Он беспомощно стоял, без единой мысли глядя в темноту. Бульрих, должно быть, все это время и впрямь видел устрашающие глаза, а все думали, что его преследуют дурные воспоминания. Не догадался даже старый хитрец Пфиффер.

– С тобой ничего не случится. Смотри вперед!

Эти слова раздались совсем близко, и Карлман вздрогнул. Ему и так было страшно от одной мысли о том, что за ним наблюдают из темноты, а теперь незнакомец стоял рядом, протяни руку – и коснешься!

Паутина в мозгу и мухоморы! Как он здесь оказался? Ведь только что был в десяти шагах, у изножья кровати. Закутанный с головы до ног в темный плащ, этот незваный гость, похожий на чернокрылое существо, был истинным воплощением кошмара. Каким-то образом он бесшумно и совершенно незаметно перелетел через всю комнату и очутился рядом с молодым квенделем. Тот не заметил даже, когда чужак успел взять золотой подсвечник, только что стоявший на сундуке, и зажечь свечу, мерцание которой теперь понемногу рассеивало темноту в углу, где пряталась другая жуткая тварь. Однако Храфна не выражал ни малейшего беспокойства по этому поводу, не выказывал и толики осторожности.

«Потому что он точно знает, кто или что там на самом деле», – подумал Карлман.

– Смотри! – снова приказал голос, и снова он звучал так, словно незнакомец не потерпел бы неповиновения.

Очертания скорчившегося в углу существа чернели на фоне стены двумя неровными дугами – возможно, это были голова и тело. Тень казалась выпуклой – то ли потому, что Храфна направлял в ее сторону свечу, то ли потому, что существо теперь стояло. Внезапно оно подняло голову, и очертания изменились, голова будто вытянулась, сужаясь к носу. Это был зверь!

Волк?

Карлман отступил на шаг. Тень становилась все больше, еще мгновение – и перед ними, оскалив зубы, появится волк из облачной стаи. Возможно, сам вожак, который спрыг- нул с небес и влетел в окно – тенью, что способна обрести плоть, едва коснувшись земли. Если Храфна Штормовое Перо был в сговоре с темными тварями, на что намекает само его имя, чего он ждал? Наверное, того, что к вечеру трактир наполнится толпой доверчивых и ничего не подозревающих квенделей, чтобы вся стая могла спуститься с небес и броситься на лакомую добычу.