Утром Алла получила по печени от Дениса.

– Б…, сиповка, проститутка! – шипел он. – После школы у трансформаторной будки встретимся! Не вздумай жопой крутить – прятаться! Хуже будет!

На перемене Алла рассказала Глебу о случившемся.

– Приводи этого факеришку! Разберемся с ним раз и навсегда, – ответил новый любовник.

После уроков Алла пришла к будке. Следом подоспел Денис.

– Ну, что, сука? Сейчас воспитывать тебя буду, чтобы не б… ла! – недобро ухмыльнулся «бывший».

– Сейчас мы тебя, урод, воспитывать будем! – вывалилась из-за угла пятерка старшеклассников.

Дениса били жестоко. Руками, ногами, потом подняв снова руками, потом упавшего – снова ногами, вышибая кровавые сопли и зубы. Затем, содрав брюки и трусы, поставили на четвереньки. Алла сняла свои трусы, расставила ноги и пустила струю мочи на голову «бывшего». Следом на него справил малую нужду Глеб.

– Твари! Я «крутым» пожалуюсь! Они вас – б… ей на ножи поставят! – зарыдал от унижения тот.

– Сейчас мы тебя в жопу трахнем, а «крутым» скажем, что ты – пидор! Сразу твоя торговля наркотой в школе кончится! – ответили ему, забрасывая содранное барахлишко на крышу будки.

– Нет! Не надо! – потерял гонор Денис.

– Смотри, мразёныш! Хоть одна жалоба на тебя от нее будет – станешь пидарасом пидарасовичем! «Крутые» тебя сами на ножи поставят!

После снова была часть дня в другом для Аллы мире – мире красивых вещей, навороченной техники, хороших видеозаписей.

– Жить бы здесь всегда! – подумала девушка, впадая в сладостное забытье.

Пролетел май. У Глеба прошли выпускные экзамены и выпускной бал. Поскольку парень отнюдь не блистал успехами, путь к высшему образованию был для него закрыт. Родители помочь – проплатить вступительные экзамены в вуз – не смогли. В автобусном парке поменялось руководство. Новое начальство безжалостно уволило всех находившихся на «хлебных должностях», заменив их своими друзьями и родней. Оказались не у дел и «старики» Глеба. Из людей с положением они превратились в безработных – завсегдатаев биржи труда. Глеб на работу не рвался, да и не было ее. Повалили мигранты из ближнего Зарубежья – киргизы, за ними – таджики, за ними – узбеки. Они были бесправными, а потому дешевыми. Им платили половину, а то и треть от зарплаты уволенных россиян. Разницу клали в карман начальники разных рангов. Так было не только в Москве. Так было во всей России.

Вылетела из парка и Галина. На место женщин-уборщиц наняли дюжих гастарбайтеров. Отцу пришлось работать по десять-двенадцать часов в сутки, чтобы удержаться на работе. Поэтому очередной визит на Украину пришлось отложить на неопределенное время. Да и невыгодными стали поездки. Ушли в прошлое времена, когда на рубли можно было наменять огромное количество украинских купонов, а позже карбованцев и жить не в чем себе не отказывая. Возвращаясь из отпуска набрать, сколько влезет в отцовский «жигуль», сала, домашней колбасы, маринадов и солений. Поедать привезенное до следующего отпуска. Теперь на Украине появилась новая валюта – гривны. Они стоили гораздо дороже рубля. Да и пограничники с таможенниками стали требовать все больше за провозимые из Незалежной товары, в наглую отбирать у пересекавших границу все, что понравится.

Лето и начало сентября неприкаянный молодняк болтался в парке. Временами «зайцами» ездили плавать и загорать на Борисовские пруды, купаться в которых было запрещено из-за санитарного состояния водоемов. Потом посиделки на чердаке, а там грянул призыв в армию. Глеба «загребли» в числе первых. Его мать прибежала к Алле, повела девушку провожать возлюбленного. Пили всю ночь. Временами молодые люди уединялись в комнате Глеба, исступленно занимались любовью. Утром поехали в военкомат. Призывников построили, пересчитали, что-то пробубнили о долге перед Родиной и почетной обязанности защищать ее. Дали пять минут на прощание. Затем служивые принялись усаживать новобранцев в замызганные автобусы.