– Видите ли, Виталий Валерьянович, семья второго потерпевшего согласилась с этой суммой.
– Семья второго потерпевшего может согласиться и на три копейки. Их право! – вылез из своей комнатухи дедушка Валерьян в пиджаке с орденом Славы и другими наградами. – Три миллиона и ни копейки меньше!
– А меня спросили: нужны ли мне эти поганые деньги?! – взвилась Алла. – У меня отца сорок дней назад убили. Убийц также отмазали! Закрыли уголовное дело!
– Ну, в том случае, Алла Петровна, надо было ко мне обращаться. Кроме защиты, я представляю и потерпевшую сторону…
– Вали отсюда, соплячка! – вытолкнула Аллу из гостиной свекровь. – Не тебе решать, что нужно, а что нет! Валерку, правда, не вернуть, а хоронить его надо! Помянуть, чтобы не стыдно было перед людьми, надо! Памятник достойный поставить надо. Оградку справить. Участок двойной брать надо, чтобы мы все со временем там уместились.
Долго рядились. Наконец, сошлись на миллионе. Подписали необходимые бумаги. Утром встретились с адвокатом в ОВД, получили увесистый пакет с тысячными банкнотами, подписали документы об отсутствии претензий по примирению сторон.
Улучив свободную минутку, смоталась к банкомату, сняла остатки зарплаты мужа, переложила их на свой счет, куда из колледжа присылали стипендию.
– Все равно свекор с дедом пропьют! Да и неизвестно, как сложатся мои дальнейшие отношения в этой семье. Деньги мне самой пригодятся! – решила молодка.
Потом Алла вызвала агента из «Ритуала», сгоняла в «Капитан Дрейк». Там дали деньги на похороны, что-то из провизии. Начала крутиться со свекровью: закупать продукты и выпивку к поминкам.
Валеру отвезли на тот же, Щербинский погост. Отпели в кладбищенской церкви. Муж лежал в гробу строгий, с черно-синим пятном в пол-лица, повязкой на голове. Алле же все не верилось, что над ее Валеркой поют: «Вечная память», везут в черном гробу с закрытой крышкой к месту последнего упокоения. Его погребли неподалеку от Петра. Тут же «помянули», выпив по полстакана водки, и вылив оставшееся на свежий холмик. Дед с отцом добавили еще и в автобусе-катафалке.
На поминках было не протолкнуться. Пришли охранники из «Капитана Дрейка», явились друзья детства – «гамадрилы», соседи, знавшие Валерку еще ребенком, мать Галина с дядей Гришей. Пили много, вскоре закурили, начались тёрки-разборки.
– Давайте заведем нашу любимую! – полезла к магнитофону крепко пьяная Татьяна Сергеевна.
– Я мечтала о морях и кораллах. Я поесть мечтала суп черепаший, – как совсем недавно завела Доронина.
– Я шагнула на корабль. А кораблик оказался из газеты вчерашней, – задирижировал непонятно кому Виталий Валерьянович.
Алла ушла в некогда их с мужем комнату. Сглатывая слезы, прижалась лбом к окну. Под ним кто-то стоял на четвереньках, и ему ногой били по зубам. Кто-вцепился кому-то в ворот и дурным голосом вопил:
– У тебя, чё, падла, две жизни?!
Кто-то спал на газоне, вывалив из-под сползших треников белесый зад.
ВДОВА
Преподаватели с пониманием относились к двойному горю Аллы. Какое-то время вообще не спрашивали – давали возможность психологически восстановиться от постигшего ее удара. Алла же довольно быстро взяла себя в руки, стала упорно учиться.
– Содержателя-папика у меня нет. Мать – не помощница. От семьи мужа надо поскорее уйти. Знания помогут мне получить хорошую работу, вылезти из нужды. С Бирюлевской съеду, когда отметим девять и сорок дней по Валерке, – думала молодуха.
Сорок дней ей отметить не дали. Вернувшись с занятий, она обнаружила, что дверь ее комнаты взломана. Их траходром стоял в гостиной. Диван, на котором спали Татьяна Сергеевна и Виталий Валерьянович переместился в комнату дедушки Валерьяна. А его скрипучий, зассаный топчан оказался в комнате «молодых».