– Итак, подытожим всё сказанное, – хозяин особняка поднялся из кресла и подошел к большому окну. – У вас есть одаренный помощник, которого прочат на ваше место. Ваша задача: сохранить за собой должность. Как этого достичь? Весьма просто: отстранить помощника от дел. Каким образом? Устроить некое фиаско…

– Вы неправильно меня поняли. Я не хочу причинить ему вред, не хочу навредить его карьере. Я хочу остаться для него другом, учителем. Для меня это очень важно, как важно родителям сохранять в сознании ребенка явственность Деда Мороза.

– Вы, голубчик, многого хотите. Чтобы и волки у вас были сыты, и овцы целы. Так, знаете, не бывает. В жизни всегда чем-то приходится жертвовать. И вы не исключение, – философски заметил влиятельный господин. – Дети рано или поздно узнаю̀т, что Деда Мороза не существует.

Видя искреннее отчаяние статского советника, покровитель подошел к своему протеже и похлопал того по плечу. Милосердия хозяину большого дома было не занимать.

– Не переживайте, Кондратий Яковлевич, – без какой-либо иронии поддержал он родственника. – Я что-нибудь для вас придумаю.

Воскресенский с надеждой поглядел на человека, который мог практически всё.

ЧАСТЬ I

Черный тигр

1.Серебряный рубль

Молодой чиновник в черном касторовом сюртуке бодро шагал по Бибиковскому бульвару в сторону Бессарабской площади. Его темно-русая шевелюра авантюрно вздыбилась, оголив высокий, в меру пологий лоб. Узкий подбородок и слабо выраженные скулы визуально увеличивали череп, который при всей своей округлости относился скорее к мезоцефальному, нежели брахицефальному типу. Чистые, светлые, глубоко посаженные глаза устало и в то же время удивительно проницательно глядели по сторонам.

Недурной юноша с интеллигентными чертами лица какою-то редкостной красотой не отличался. Атлет в его фигуре также не просматривался. Скорее субтильный, чем полнокровный, он являл собою собирательный образ молодого человека конца девятнадцатого, но отнюдь не начала двадцатого века: мечтательно-меланхоличный, застенчивый и кроткий. Нынешние юноши всё больше пропитаны социалистическими идеями, а потому активны, как ртуть, до дерзости смелы и до упрямства бескомпромиссны.

Наш темно-русый чиновник – птица иная. На таких барышни обычно не заглядываются. Такие нынче не в моде. Зато такие прекрасно раскрываются в приватном общении как занимательные собеседники и эрудированные личности. Но это уже совсем другая история.

Весьма заурядная внешность делала Антона Федоровича Горского (так звали чиновника) чересчур заурядным, и если бы не печать благородства на ясной физиономии, потомственный дворянин имел все шансы раствориться в блёкло-серой толпе киевских обывателей. По этой причине год назад (сразу по окончании университета) он принял единственно верное решение: отпустить усы. Их носили практически все государственные служащие и подавляющее большинство интеллигенции. Une belle moustache считались одной из главных мужских гордостей того времени, а их отсутствие воспринималось как моветон. Несмотря на оптимистичные ожидания, усы выросли довольно жидкие и невнятные, чем неимоверно разочаровали своего обладателя. Молодой человек не без сожаления уяснил, что устойчивый волосяной покров лица не порадует его ближайшие лет пять как минимум. А было ему в ту пору уже двадцать семь. Большинство его сверстников к этим летам обзаводились первоклассными эспаньолками, брутальными бакенбардами и роскошными усами, а тут…

Так вот и получилось, что самой главной отличительной особенностью Антона Горского стали его претенциозные поперечные наплечные знаки коллежского секретаря и вызолоченные столпы закона в дубовых венках на концах бархатного воротника. Министерство юстиции обыватели обычно отождествляли или с прокурором, или с судебным следователем. Ни тем, ни другим молодой чиновник не являлся, но, будучи младшим кандидатом, занимал скромную должность письмоводителя. Вдобавок ко всему сумятицу вносили те самые поперечные погоны, где четыре серебряные звездочки, расположившиеся в просвете между золочеными коваными узорными галунами, порядочно озадачивали даже самых сведущих бюрократов. Мало кто знал, что в судебном ведомстве чиновникам X класса полагалось на одну звезду больше, чем прочим. Поэтому подавляющей массой населения наш герой воспринимался как значимый стержень государственного аппарата, и уж точно никто не рискнул бы угадать в нем письмоводителя.