– Произошла… дивергенция.

– Дивергенция? – переспросил Артём. – Вы имеете в виду расхождение личности?

– Да, и весьма значительное. Ваш клон начал демонстрировать возрастающую автономию сознания. Воспоминания остаются общими, но интерпретация событий, эмоциональные реакции, даже базовые ценностные ориентации – всё начало меняться гораздо быстрее, чем предполагала наша модель.

Лифт остановился, двери открылись, открывая коридор с матовыми стенами, освещёнными мягким голубоватым светом. Они направились к лаборатории B-7.

– Насколько это опасно? – спросил Артём, ощущая растущее беспокойство.

– В физическом смысле – никакой опасности нет, – ответила Людмила. – Но в психологическом… Мы сталкиваемся с формированием новой, независимой личности, которая обладает всей полнотой ваших воспоминаний, навыков и знаний, но при этом имеет собственную мотивацию и мировоззрение. Это… непредвиденный результат.

Артём понимал, что за этими словами скрывается гораздо большая тревога, чем показывает Людмила.

– Он сказал или сделал что-то конкретное, что вызвало беспокойство?

Людмила остановилась перед дверью лаборатории и посмотрела прямо в глаза Артёму.

– Он начал задавать вопросы. Слишком много вопросов. О философских аспектах сознания, о правовом статусе клонов, об этической составляющей проекта «Феникс». Но главное – он обнаружил способности, которых у вас нет.

– Какие способности?

– Ускоренная обработка информации. Интуитивное понимание сложных математических концепций. И… телекинетические проявления.

Артём замер.

– Телекинез? Вы серьёзно?

– Абсолютно, – кивнула Людмила. – Небольшие объекты, миллиметровые смещения, но стабильно воспроизводимые. Профессор Савельев считает, что это может быть связано с непредвиденным взаимодействием между квантовой структурой перенесённого сознания и оптимизированной нейронной сетью клона.

Она приложила свою идентификационную карту к сканеру. Дверь лаборатории открылась, пропуская их внутрь.

Лаборатория B-7 представляла собой просторное круглое помещение, разделённое на несколько функциональных зон. В центре находилась круглая платформа с медицинским оборудованием и голографическими проекторами. Вокруг располагались рабочие станции учёных – мониторы с бегущими строками данных, трёхмерные модели мозговой активности, графики физиологических показателей.

Профессор Савельев стоял у главной консоли, погружённый в изучение данных. Рядом с ним находились ещё трое специалистов, тихо обсуждающих результаты исследований.

И там же, на платформе в центре помещения, сидел он – двойник Артёма.

Внешне они были почти идентичны, за исключением возраста: клон выглядел лет на тридцать, его лицо не имело шрама на щеке, а в тёмных волосах отсутствовала седина. Но главное отличие заключалось во взгляде – глаза двойника излучали какую-то новую, незнакомую Артёму энергию. Смесь любопытства, уверенности и… чего-то ещё, что трудно было определить.

Заметив вошедшего Артёма, двойник улыбнулся – знакомой и одновременно чужой улыбкой.

– Здравствуй, оригинал, – произнёс он с лёгкой иронией в голосе. – Пришёл посмотреть, как твоя копия выходит из-под контроля?

Профессор Савельев обернулся и поспешил к Артёму.

– А, Артём Сергеевич, наконец-то. У нас возникли… интересные обстоятельства.

– Я уже в курсе о дивергенции, – ответил Артём, не отрывая взгляда от своего двойника. – И о телекинезе.

– О, это только верхушка айсберга, – вмешался двойник, поднимаясь с платформы. – Профессор слишком консервативен в своих оценках. То, что происходит со мной, не просто отклонение от плана эксперимента – это эволюционный скачок.