Все облегчённо вздохнули. Серёга задёргался, но быстро нашёлся:

– А с места можно отвечать, товарищ замполит? – встал он. – Я у доски волнуюсь, когда отвечаю по этому предмету. Да я по любому предмету волнуюсь. Вот вчера отвечал Дмитрию Максимовичу, например. Предмет знаю, а вышел к доске – растерялся. В пот меня бросило.

– А не тошнило? – спросил Агапов, понявший: курсант тянет время.

– Нет, не тошнило, – растерянно ответил Серёга.

– А сейчас не тошнит?

– Н-нет.

– Ну, тогда отвечайте.

– Значит, так, – бодро начал Каримов. – Наши славные политические органы были созданы в тысяча девятьсот мдвадцатом году. Они призваны были…

– В каком году? – переспросил Агеев.

– Ну, в этом самом, – Серёга, кося вниз глаза, никак не мог найти в конспекте нужной страницы. – Ну, где-то в тридцатые годы. Наверное. Я так думаю. Забыл точно, в каком году, товарищ замполит.

– Ладно, кто-нибудь потом дополнит, – разрешил Агеев, – продолжай дальше.

– Значит, органы эти были созданы для того, чтобы следить за этой… за порядком, и, значит, за дисциплиной. Ну и за всем остальным – тоже.

Что дальше говорить, он не знал. Мозг его работал лихорадочно, вспоминая, что им говорили на прошедших занятиях. Ничего не вспоминалось.

– Ну, вот, например, – нашёлся он, – на улице ещё холодно, ночью минус двадцать, а в казарме холодно. Всю ночь не спишь, в голову ничего не лезет. Учишь, учишь – а никак…

– Это потом, товарищ курсант, – перебил его замполит. – Отвечайте по существу.

Что говорить по существу Серёга не знал. Возникла явная угроза схлопотать неуд, и он мучительно искал выход. И, о, счастье! На столе преподавателя он увидел почётную грамоту.

– А кому эта грамота, товарищ замполит?

– Это грамота нашему батальону за первый квартал нового года, – ответил Агеев. – Но я слушаю.

Пока замполит отвечал, Серёга, напрягши ухо-локаторы, успел услышать несколько разрозненных фраз подсказок, шёпотом лившихся к нему со всех сторон. Кое-как сгруппировав их, что-то пробормотал.

– Слабовато, – заключил замполит. – Тогда ещё вопрос к вам. Вот я являюсь замполитом батальона. Может ли моё персональное дело разбирать партийная организация батальона?

– Может, – уверенно ответил Каримов.

– Нет, не может, – перебил Агапов. – А почему?

– А почему? – переспросил Каримов.

– Потому, что я являюсь её руководителем.

– Нет, не может, – елейным тоном повторил Каримов, – потому, что вы являетесь её руководителем…

– А кто же может? – вопросил замполит, продолжая. – А может только вышестоящая партийная инстанция…

– А может только вышестоящая партийная инстанция, – заключил Серёга торжественно.

Прозвенел звонок и Каримов приободрился. Даже больше, решил подстраховаться, обнаглел и произнёс:

– Звонок помешал, я бы ещё мог говорить.

– Вы и так достаточно сказали, – с иронией произнёс замполит. – Все свободны.

Едва Агеев скрылся за дверью, Каримов метнулся к журналу. Напротив его фамилии красовалась жирная тройка. А рядом стоял знак минус.

– Я не гордый, – уныло улыбнулся Серёга. – Всё равно это не двойка и наряда вне очереди не получу. Лишь бы основные экзамены сдать нормально.

Основные экзамены на тройки не сдавались. Тройки просто пересдавались. Ибо в авиации с тройкой в воздух не поднимешься. Не пустят.

––

Накануне майских праздников во всех ротах батальона и эскадрильях пяти лётных отрядов прошли комсомольские собрания под девизом: встретим пролетарский праздник хорошей успеваемостью. Был зачитан приказ начальника училища, разрешавший краткосрочный отпуск тем, кто живёт в пределах области. Но только курсантам, успешно осваивающим программу обучения. Если точнее – у кого не было неудов. Оно и понятно, лишние рты училищу не нужны. Это был хороший стимул. Местные ребята засели за учебники, даже в столовой читали.