– Хи-хи-хи! – с новой силой закатился Шевченко. – Ну, даёшь, Серёга!

– Кончай базар! – подошёл Варламов. – Подровняться в строю, командир идёт.

– Внимание! – раздался усиленный радио голос Юрманова. – Ровняйсь! Смирно! Для смотра строевой песни поротно, поэскадрильно, дистанция 10 метров, первая рота прямо, остальные на месте, шаго-ом марш!

Оркестр грянул марш Агапкина «Прощание славянки». От дружного топота полутора тысячи ног загудел промёрзший асфальт. Сорвались с деревьев испуганные воробьи. Полетели с деревьев чудом не успевшие опасть последние листья.

Наше отделение шло последним. Впереди – старшина Тарасов. Горчуков почти никогда не ходил на такие мероприятия.

– Р-рота, смирно! Р-равнение налево!

Старшина взял под козырёк. На полутоне смолк оркестр. Руки – по швам. Ноги, не сгибаясь в коленях, чётко припечатываются к асфальту. Прошли мимо импровизированной трибуны, на которой стояло руководство училища на одном дыхании. Теперь второй заход, уже с песней. Тут идти проще. Нам аплодировали стоящие вдоль аллеи семьи командиров.

Ну, вот и всё! Подготовка к этому дню занимала не один день, а всё кончилось за десять минут. Перед своей казармой разошлись курить. Лица у всех весёлые, возбуждённые. Ещё не были оглашены результаты смотра, но многие были уверены: первое место наше. Скоро пришёл командир роты. По его хорошему настроению было понятно: краснеть за нас не пришлось. Быстро построились.

– Молодцы! – просто сказал он. – Так же и начальник училища сказал. Наша рота заняла первое место. Поздравляю с наступающим Новым годом.

Лихое, дружное, троекратное «Ура!» огласило окрестности.

– Но это не всё. Нам разрешены увольнения. Старшины, местным ребятам на выходные дни можно выдать суточные. Этих снять с довольствия.

Желающих пойти в первые увольнения набралось много. Некоторых, правда, вычеркнули старшины за неуспеваемость и нарушения дисциплины. Я даже не записывался, хотя возможность была.

– А ты что же, Клёнов, в увольнение не желаешь? Я сейчас понесу списки капитану на утверждение. Записать тебя? – спросил Тарасов.

– Не нужно, Володя. Здесь же не Питер, музеев нет. Один захудалый кинотеатр. Так чего ж, спрашивается, делать в городе? Да и какой это город? Большая деревня. Просто по улицам шляться в такую холодную погоду?

– И то верно, – согласился старшина.

Мысленно я распланировал остаток сегодняшнего дня: библиотека, читальный зал, письма друзьям и домой, а там и отбой.

А в фойе казармы построились увольняемые. Горчуков, придирчиво осмотрев их, вытащил человек пять из строя и заставил чистить обувь.

–Чтоб сверкала! – приказал.

– Так ведь до проходной не дойдём, как грязная будет. Дороги-то у нас…

– Не разговаривать! Выполнять! Или не хотите в увольнение?

Осмотрев строй ещё раз, пошёл докладывать командиру.

– Все в соответствии со списком? – спросил Дубровский.

– Так точно!

– Предупреждаю, – начал капитан инструктаж, – никаких пьянок. Всем явиться в назначенное время, сделать отметку о прибытии у дежурного по роте. В городе вести себя достойно. Не забывайте, на вас лётная форма. И запомните: оттого, как пройдёт первое увольнение, будут зависеть последующие. В конфликт с местным населением не вступать. Пьяных шалопаев в субботние дни тут много. Будьте дипломатами, вежливо уступите, чтобы не нажить неприятностей. Всё понятно?

– Так точно! – дружно гаркнули счастливчики.

– Вопросы?

– Нет вопросов.

– Тогда, старшина, раздайте увольнительные.

Получив заветные листочки, ребята поспешили к проходной училища. Ко мне подошёл Гарягдыев, отчаянно зевая.

– А ты, дядя, зачем не пошёл в увольнений?