В тот же вечер повара испекли нам огромный яблочный пирог – приз за победу в гонках. Мы сфотографировались всей командой с пирогом. При этом курсант Миша Тарасов (не из нашей шлюпки) подкрался сзади и из-за спины Лёши Обожина пытался ухватить кусок пирога. Но был изгнан. А потом я велел ребятам разрезать пирог пополам и отнести половину соперникам. Те приняли пирог и съели. Никаких обид не было.
Наша команда: Олег Кореньков, Володя Жданов, Толик Лихачёв, Женя Воробьёв, Женя Логинов, Лёша Обожин, Володя Егоров
На этом первый курс закончился. Мы с гордостью нашили на левые рукава форменок по две золотые нашивки. Впереди был отпуск на родину, десять дней. А затем – второй курс, который начинался с плавательной практики на парусных учебных судах. Это было 55 лет тому назад.
Глава 3
Баркентина «Сириус»
Летом 1967 года после короткого 10-дневного отпуска мы, уже курсанты второго курса, в назначенный день вновь собрались в училище и день спустя группами по 30—40 человек разъехались в разные стороны для прохождения парусной практики. Одна группа поехала на Чёрное море на баркентину «Альфа», другая на «Вегу» на Балтику к капитану Чебану Александру Александровичу. Несколько человек отбыли на научную немагнитную шхуну «Заря». Мы с моим другом Олегом Кореньковым добровольно вызвались на самую суровую службу – тоже на Балтику, на баркентину «Сириус», где капитаном был знаменитый Анатолий Алексеевич Чечулин. Это был настоящий фанатик парусов, его «Сириус» всю навигацию, до самого льда, в любую погоду под парусами бороздил Балтийское море, в порты заходил редко, только для пополнения запасов провизии и пресной воды. Все знали, что плавать на «Сириусе» – это почти царская каторга. Поэтому многие курсанты опасались попасть на это лихое судно.
Капитан Анатолий Алексеевич Чечулин
Нашу группу курсантов из 34-х человек проводил до причала в Ленинградском порту лично командир роты капитан-лейтенант (через год капитан 3 ранга) Константинов. Построив нас на причале напротив пришвартованного «Сириуса», капитан-лейтенант произнёс краткую напутственную речь, поздравил нас с первыми шагами в морской жизни. Тут же разбил наш строй на три группы по 11—12 человек. Объявил, что каждая такая группа будет представлять из себя отдельную ходовую вахту. И неожиданно назначил меня старшим на одной из вахт, то есть вахтенным боцманом. Это несколько озадачило меня. Но отказываться в таких случаях было не положено, это приказ. Видимо, на решение командира роты повлияло то, что моя шлюпочная команда, где я был старшиной шлюпки, при сборах на острове Западный Берёзовый заняла все первые места в парусных и гребных гонках. И ещё, может быть, одно: из всей роты только мне удалось сдать на 5 баллов зачёт по устройству парусного судна. Профессор Апполон Иванович Цурбан был очень удивлён, не мог понять, откуда у меня такие знания морской терминологии. А всё было просто: мой папа года за три до моего поступления в училище подарил мне шикарную книгу – Военно-Морской Словарь. Там было всё о море и судах, начиная с морских узлов и кончая навигацией и астрономией. Я изучил его за три года как свою собственную ладонь. И это здорово мне помогло в дальнейшем. Папа, как всегда, поступил очень умно.
Константинов пожелал нам счастливого плавания, скомандовал: «На пра-а-во! На судно шагом марш!» И мы пошли строем по сходне на первый в нашей жизни пароход (хотя, если быть точным, то вовсе это был не пароход, а трёхмачтовый парусник, баркентина).
Никогда не забуду эту первую ночь на паруснике. Нас разместили по кубрикам. Утром мы должны были делать учебные постановки парусов, а потом, в тот же день, «Сириус» намечалось перевести из порта на несколько дней на Канонерский остров в судоремонтный завод для докования: ремонт винто-рулевый группы, очистка и покраска подводной части корпуса и предъявление судна Регистру СССР для продления документов на годность к плаванию.