— Садитесь, уважаемый. Сегодня, увы, вы не поняли, в чем смысл поставленной темы. Два.

Я чуть было не психанул. Вовремя наткнулся на предупреждающий взгляд Олега. Злость на него и на то, что он по-любому бы сдержался в подобной ситуации, меня просто выворачивала из себя.

Поэтому промолчал. Хотя у меня одно желание было. Засунуть ее в наряд по столовой, и чтобы она оттирала чертову транспортирную ленту. Вот губкой старой, жирной, в порванных перчатках. А я бы стоял над ней начальником по столовой и указывал на недостатки в виде столетнего запекшегося жира.

Я сел за парту, хотя честнее будет признать, демонстративно и громко плюхнулся. Преподавательница бросила в мою сторону кровожадный взгляд, хотя обычно она отыгрывалась на девчонках. Но сегодня звезды сложились в мою сторону.

— Следующей к доске отвечать на этот же вопрос пойдет Копылова.

Хотя нет. На границе все так же. Так сказать, стабильность — признак мастерства. Маша с мрачной решимостью вышла к доске. Там на этих парах она бывала с завидной популярностью. Не знаю, в чем дело, но ее грымза любила особенно.

Мы приготовились.

— Возраст уголовной ответственности…

Маша тараторила как заведенная. Было видно, что она тупо вызубрила любимый учебник Кикиморы. Все отложили свои дела и следили за этой битвой. Когда дело дошло до перечисления статей, Маша сказала.

— Их всего двадцать. Первая — это номер…

В такие моменты я понимал, почему Копылова отличница. Потому что она способна не только вызубрить статьи, но и еще найти способ обойти грымзу. Ибо она называла сначала порядковый номер статьи, внимательно, не без упертой решимости глядя на преподавательницу, а потом и саму статью с дословным названием.

Она рельефно вызубрила все это, не ошибавшись ни разу. И пленум рассказала, и дополнительную информацию, и даже в каком году были какие изменения. Этот ответ можно было занести в образцово показательный, и вся группа притихла.

У Маши не было ни одной отличной оценки. Вообще. По этому предмету в смысле. По остальным она тоже немного просела, отойдя от обычной для нее идеальной подготовки.

Многие преподаватели спихивали это на любовь. Мол, Литвин и все такое. Теперь юная курсантка только о парне своем и думает, но мы-то знали, что просто дело в том, что она сосредоточилась на тупой уголовке.

Ноябрь месяц, а мы до сих пор в ужасе ходим на ее пары. Сохин напрягся, девчонки тоже. Я уже не питал к Копыловой романтических чувств, но тут было дело принципа. Для нас всех. Такое ощущение, что группа встала единым фронтом.

— Удовлетворительно, уважаемая. Вы говорили не слишком уверенно.

— Как это не слишком уверенно?

Если бы я не слышал своими ушами, не поверил бы. Все как по команде обернулись, немного удивленно глядя на Волобуеву, что вставила ремарку без разрешения.

Вот и грымза недовольно поджала губы, но тут же с мстительным оскалом елейно уточнила:

— Уважаемая, я смотрю, вы жаждете высказаться, но прежде чем…

— Нет! – Волобуева смотрела прямо на преподавателя.

Она получила парашу на прошлой паре за какую-то ерунду из разряда пропустила предлог «и» в цитировании названия статьи.

— Я бы хотела узнать критерии ответа на отлично. Потому что моя одногруппница рассказала вам все идеально. Я думаю, многие подтвердят. Пока вы не огласите правила ответа, я отказываюсь выходить к доске.

Повисла тяжелая пауза. Все в ужасе смотрели на Волобуеву. Все, кроме грымзы. Та лишь что-то отметила в своем ежедневнике и просто сказала:

— Копылова, присаживайтесь. Как я и сказала, больше, чем удовлетворительно, вы не получите. Следующим, раз уважаемая Волобуева решила поставить себе два автоматом, выйдет к доске Макаров.