— Астрофобия, значит. На выход, Ветрова, — приказал Солд; в его ярких глазах зажглось удовлетворение. Он тоже рад, что я останусь, считает это справедливым. Вот и замечательно, вот и славно!

Мы прошли идентификационную кабинку, «рукав» и вернулись в коридор станции. Солд позвонил по ТПТ, чтобы отчитаться, что курсанты отправлены на Хауми – почти все.

— Отправлены все, кроме одной курсантки, врач не допустил ее до полета. Астрофобия. Первый курс, ТР-1-5, Ветрова, — доложил лейтенант. Судя по всему, доклад не понравился его собеседнику, потому как лицо Солда окаменело.

Окаменела и я, предчувствуя нехорошее.

— Так точно, товарищ майор, — отбил Солд по ТПТ, отключился и приказал: — Возвращайся, Ветрова. И скорее.

— Т-товарищ лей…

— Выполнять!

Я не сдвинулась с места, и тогда Солд взял меня за руку и потащил обратно в «рукав». Мы снова прошли идентификационную кабинку; стюард и врач еще стояли у проема. Заметив нас, они удивились.

— Курсантка летит, — заявил Солд.

— Вы осознаете, что сильная фобия может стоить девушке жизни? — уточнил врач.

— Курсанты должны уметь подавлять страх.

— Но если он глубинный и…

— Приказ вышестоящего. Вы хотите оспорить решение?

Я негодующе посмотрела на Солда, он негодующе посмотрел на меня, врач негодующе блеснул глазами и сложил руки на тщедушной груди. Сложившаяся ситуация никому не понравилась, но разве можем мы что-то изменить?

Я шагнула в проем, дошла до ближайшей свободной капсулы, улеглась в нее по разметке. Стенки капсулы сомкнулись.

«Чтоб вас приподняло да хлопнуло, товарищ майор!» — пожелала я и заснула.

Я открыла глаза. Матовые стенки капсулы опустились, показывая знакомое помещение и знакомых же курсантов: они зевали, тянулись, лениво обменивались шутками, вылезая из капсул.

Прохладная рука врача коснулась моего лба.

— С вами все в порядке, — удивленно произнес он. — Вы просыпались во время перемещений?

— Нет, спала, как младенец.

— У вас астрофобия, вам нельзя было лететь. То, что вам повезло на этот раз, не говорит о том, что вам будет везти всегда. Нельзя так рисковать! Я непременно подниму эту тему на следующем совещании.

— Вы правы, — горячо поддержала я лирианца.

Поворчав еще, врач отошел, а я вылезла из капсулы, потянулась… И взвизгнула возмущенно: Тулл, нахал, шлепнул меня пониже спины!

— Моя задница неприкосновенна, так что прочь руки от святыни!

— Раздражительная ты какая-то, Нина. Не выспалась?

— А ты, смотрю, так хорошо выспался, что начал распускать руки!

Орионец осклабился.

Как только на меня наросло немного мышц, а попа округлилась и окрепла, Тулл стал проявлять ко мне внимание: то сожмет покрепче, то шлепнет, то ущипнет. У орионцев это знак того, что ты хорошо выглядишь и привлекателен для противоположного пола. Но у землян это – наглость! Когда я говорила это Слагору, он только шире улыбался.

— Построиться в очередь на инъекции! — раздался приказ.

Нам сделали уколы для облегчения адаптации и как только врач счел состояние каждого курсанта удовлетворительным, начали выводить в коридоры станции. Курсанты глазели по сторонам, надеясь увидеть что-то особенное, но ничего эдакого не обнаруживалось: лаконичные серо-белые интерьеры, привычные улыбки на лицах андроидов, пассажиры, бредущие по коридорам…

Необычное обнаружилось у выхода из станции. Встречал нас представитель отеля, и не абы кто, а хауми в темно-фиолетовом костюме. Хауми!

Я зачарованно уставилась на представителя иной расы. Сразу и не скажешь, кто перед тобой – гуманоид или котоид; в облике незнакомца причудливо переплелось и человеческое, и кошачье. Заостренные ушки, рыжая шерсть, хвост, огромные глаза с вертикальными зрачками…