Ага, продолжишь тут! Я поднялась, отряхнула ушибленные колени…

Вот почему я хочу другую специализацию! Разведка – это вовсе не романтика, а травматичная рутина! Вытерев со лба пот, я побежала в медленном темпе, вслед за мной – споткнувшийся парень.

Команда ждала нас у большого валуна, залитого чем-то маслянистым и резко пахнущим.

— А вот и вы, — фыркнула Вальдола. — Под ноги вас не учили смотреть? Я сказала запоминать ориентиры, а не падать. Что, так сложно одновременно бежать и запоминать? Ничего себе не поломали, надеюсь? А, Ветрова?

— Не дождешься, — огрызнулась я.

— Надеюсь. Отдыхаем две минуты и продолжаем. Не падаем, запоминаем ориентиры. Все ясно?

И снова бег, и снова кочки… Честно говоря, не очень-то сильно Вальдола гоняла нас, но сил на это все равно ушло много. После продолжительного бега мы начали составлять карту и отмечать ориентиры; в процессе Линда разругалась с одним из центавриан.

— Да нельзя так делить! — вскипел уязвленный цент, чей план отвергли.

— Не тебе решать.

— Ты перепутала.

— Нет. Уймись.

Молодой человек вздернул подбородок и ляпнул то, за что некоторые орионки убивают:

— Женщину вообще не стоило делать капитаном!

Ой-ой… Центаврианин не свалился от мощного удара орионки, но покачнулся; прямо на глазах его губа начала распухать.

— Какого цвина? — вымолвил он, ошарашенный.

— Я решаю, ты исполняешь! — отчеканила Линда. — Еще одна такая дерзость, и я исключу тебя из команды. Запомните все: я могу ошибаться, но мои приказы должны выполняться без возражений. Продолжаем отмечать ориентиры на карте!

Так Вальдола обошлась со своим другом. Что же она со мной сделает, если я ошибусь?

Когда я доползла до своего корпуса, время обеда кончилось. Один из хауми любезно пояснил, что все здесь в курсе, что для военных график – это святое, и поэтому, если мы опоздали на обед, значит, обеда не будет.

Я могу терпеть боль, но не голод! Да и под командованием Вальдолы без еды долго не продержаться, потому я решила сходить в другой корпус, попробовать купить еду за п. е. Прогулявшись по петляющей дорожке, я вышла к бассейнам перед вторым корпусом. Отдыхающие резвились в воде, дети плескались, смельчаки прыгали в бассейны с аэроступеней.

Ах, бассейны! Искупаться бы! Я шагнула к ближайшему, но желудок вовремя напомнил, что его, вообще-то, нужно заполнять пищей, и я отошла от бассейна-искусителя. Теперь меня ждал другой искуситель – кафетерий.

Прошмыгнув во второй корпус, я зашла туда, где подавали обед. Налюбовавшись на выставленные блюда, хотела взять поднос, но меня опознали и вежливо выпроводили со словами о том, что практикантам здесь делать нечего. Пришлось вернуться в свой корпус и подняться в номер, несолоно хлебавши. Может, альбинос снова мне что-то прислал? И, может, ну ее, гордость эту?

Альбинос ничего не прислал.

Смирившись с тем, что обеда не будет, я дошла до кровати. Рэй лежала на своей и держалась за живот.

— Что с тобой?

— На обед дали что-то гадкое, и теперь меня пучит! — возмутилась курсантка.

— Ты хотя бы успела на обед…

Почему все так хотели на Хауми? Практика здесь ничуть не лучше практики на Горунде… А в учебке хотя бы нет соблазнов!

Первые несколько дней в «Эрмее» были настолько суматошными и выматывающими, что у меня не хватало сил даже на самые простые развлечения – прогулки и болтовню с курсантами в холле нашего корпуса. И, судя по всему, уставала не только я, но и многие. Но люди ко всему привыкают, а уж курсанты – тем более.

Как только все команды определились с секторами, то стали гипотетическими врагами, цель которых – выведать все о планах противника. У каждого в нашей команде появились обязанности: кто-то должен ставить ловушки, кто-то – охранять наш сектор, кто-то – ходить на разведку к соседям. На четвертый день практики нам выдали жучки и датчики слежения, и у меня тоже появилась обязанность – устанавливать датчики слежения.